Киммерийское лето. Юрий Слепухин
притворяйся, пожалуйста. Ты ходил в театр с Мариной?
– Первой, если помнишь, я пригласил тебя.
– А я не смогла пойти, меня не пустили.
– Не пустили?
– Да, не пустили! За то, что я тогда потеряла портфель и не пошла в школу.
– Первый раз слышу, – сказал Андрей, пожимая плечами. – Мне ты сказала, что сама не хочешь идти.
– Мало ли что я сказала! Ты все равно не должен был приглашать Марину…
– Почему это? Ты отказалась, я предлагал билеты родителям – они в тот вечер были заняты. А Марина давно хотела побывать в «Современнике».
– Все равно, – упрямо повторила Ника. – Я на тебя очень обижена. Ты действительно уже оформился в стройотряд?
– Да, уже. А что?
– Да нет, я просто подумала… Собственно, я могла бы и не ехать со Светкой, – неуверенно сказала Ника. – С ними еще будет какой-то Юркин сотрудник, я его совершенно не знаю…
– Поезжай, что тебе делать летом в Москве.
– Да, наверное, поеду, – вздохнула Ника. – Ты рад, что перешел в десятый класс?
– Я не сомневался в этом, так что радоваться особенно нечему. А вообще, конечно, хорошо – еще всего-навсего один год, и…
– И? – насмешливо переспросила Ника. – В том-то и дело, что ты сам не знаешь!
– В каком смысле?
– А во всех решительно. Со мной вдруг случилось что-то непонятное. Понимаешь… Еще недавно я так хотела поскорее стать взрослой. Так радовалась, когда весной получила паспорт! А сейчас я… сейчас мне… не то чтобы расхотелось стать взрослой – мне вдруг стало страшно…
– Но чего именно?
– Не знаю, не знаю… Вдруг все получится вовсе не так, как ожидаешь, и потом… еще эта ответственность! Я вдруг подумала: какая это ответственность – быть взрослой…
– А чего ты, собственно, ожидаешь от жизни? – спросил после паузы внимательно слушавший Андрей.
– Не знаю, но чего-то… настоящего, наверное.
– Нет, но все-таки – более конкретно?
– Не знаю, – беспомощно повторила Ника.
– Послушай-ка. Ты Чехова любишь?
– Чехова? Нет, не очень, а что?
– Почему не любишь?
Ника подумала и пожала плечами:
– Ну… мне скучно его читать. Нет, не потому, что он плохо пишет, – пишет он хорошо, но просто… очень уж скучно то, что он описывает.
– Скучно – или страшно?
– Да, пожалуй, и страшно… если задуматься, – согласилась Ника.
– Помнишь рассказ про человека, который всю жизнь мечтал купить усадьбу и есть собственный крыжовник?
– Да, помню. Это действительно очень страшный рассказ…
– Очень страшный, – подтвердил Андрей. – И знаешь чем? Самое страшное в этом рассказе – это то, что такие люди всегда были, есть и будут. Чеховский герой копил деньги на усадьбу, а сегодня такой будет копить на машину – десять лет будет копить, потом получит и будет дрожать над каждой царапиной. Представить себе такую жизнь…
– Да, это страшно. Если нет ничего другого…
– В том-то и дело. Я ведь