Царство фей. Наталья Викторовна Роташнюк
свою, так там один кобель не всегда команды выполнял. Вообще-то странно, что его пропустили на службу, да ладно, не это главное. Я его за неделю тренировок сделал отличным послушным псом. Меня пацаны хвалили, говорили, что у меня есть подход к ним.
– Может, тебе сейчас этим и заняться. Любимое дело помогает справиться с любыми проблемами.
– Мне, когда я увольнялся, начальник отдела кадров, кстати, хороший, понимающий мужик, предложил перейти на службу кинологом.
– Почему не согласился?
– Не знаю. Потом жалел.
– Сходи сейчас, может, тебя и возьмут.
– Да нет, уже два года прошло. Они только на мой вид посмотрят и сразу выгонят.
– Толик, а ты хорошо на протезе ходишь. Я даже не сразу заметила, что ты хромаешь.
– Это сейчас, а раньше тяжело было. Учился ходить, можно сказать, заново, болело сильно, даже плакал, а потом стал привыкать, больше тренироваться. Теперь даже бегать могу.
Лина Петровна взяла его за руку и, глядя ему в глаза, стала говорить медленно и чётко:
– Сейчас ты пойдешь домой и ляжешь спать. Утром спустишься ко мне, и я дам тебе таблетку, которая отобьёт у тебя навсегда желание выпивать спиртное. Последующие две недели ты будешь приводить себя в порядок: хорошо питаться, много спать, гулять на свежем воздухе, а потом пойдёшь к этому хорошему, понимающему мужику и попросишь восстановить тебя на службу, только кинологом. Ты понял меня?
Толик кивнул, он заворожённо смотрел в её глаза и даже почти не моргал.
– А теперь иди. Завтра утром в 10 часов я открою тебе дверь.
Он встал и пошёл в подъезд. Дома он, не произнеся ни слова, сразу лёг на кровать и уснул. Мама осторожно сняла с него обувь и накрыла пледом, она на цыпочках вышла из его комнаты и заплакала. Так в последнее время протекала их жизнь.
Утром, в назначенное время, Лина Петровна открыла дверь. Толик стоял на площадке. Она протянула ему крупную таблетку белого цвета и стакан с водой. Он молча проглотил её, запил водой и, развернувшись, ушёл.
Прошла неделя. Всё шло по плану. Толик приводил себя в порядок и выполнял все рекомендации, только ни с кем не разговаривал, даже с матерью. Она не понимала его поведения: вроде перестал пить, это радовало её, но его молчание вызывало у неё беспокойство. Он либо кивал на ответ «да», либо мотал головой в разные стороны на «нет». При встрече с соседкой он тоже кивал в знак приветствия и проходил мимо. Лина Петровна в ответ также приветствовала его наклоном головы и не останавливала его, она знала, что у него идёт переосмысление ценностей и перестройка физических процессов, а в таких случаях действительно пропадает голос на две недели. Но самое главное – он не помнил ни об их разговоре, ни о таблетке. Просто ровно через две недели он станет относиться к жизни более серьёзно, только любовь ничем невозможно заглушить. Эта рана так и будет мучить Толика.
Через неделю, поздно вечером, Лина Петровна сидела на скамейке у подъезда. Она мысленно пригласила выйти на улицу Ирину Александровну,