Проект «ХРОНО». За гранью реальности. ЛИХОБОР
с лицом, перепачканным кровью. Второй стоял перед ним на коленях, спиной к Лопатину, а рядом с ним на земле валялась шлемофон и защитного цвета сумка с красным крестом. Вокруг рассыпались упаковки с медикаментами и бинтами. До них было всего метра четыре, когда стоявший на коленях пилот, быстро обернулся к Василию, потом резко вскочил и выкрикнул на лающем чужом языке: «Halt! Kein Schritt nach vorne!»
У Лопатина подогнулись колени. На него смотрел русый, сероглазый, коротко стриженный молодой парень лет двадцати пяти, с правильными чертами лица, перепачканный кровью. Облачен он был в комбинезон, в ботинки с высокими голенищами. На поясном ремне висела открытая кобура, закрепленная еще и на бедре. А еще на Лопатина смотрел пистолет, направленный ему прямо в лоб.
С воротника комбинезона бросились в глаза Василию зловещие сдвоенные руны, а на левой груди его визави – орел, сжимающий в лапах свастику. Услышанный же язык был памятный с детства, со школы – немецкий. Тут Василия проняло не на шутку, он понял, что казалось ему таким странным. Он только что осознал, что на боку диска, черный прямой крест, как виденный в детстве, а потом неоднократно в кино, на фашистских танках и машинах. Буквы надписи были немецкими, написанными готическим шрифтом, а на овальной двери было изображение раскидистого ствола дерева на фоне свастики.
Разум лихорадочно пытался обнаружить хоть какое-то объяснение виденному. В голове промелькнула мысль, что снимают кино, но сразу, как унесенная порывом ветра листва, исчезла. Вокруг не было ни кинокамер, ни софитов, ни режиссера с оператором, шумел лес и в окружении поваленных деревьев, вывороченных корней, лежало большое металлическое блюдце еще недавно, как сам он видел, летавшее по небу. Слишком странным и не похожим на что-либо это выглядело. Более всего на свете хотелось оказаться где-то в другом месте или проснуться, если это был затянувшийся странный сон. Андреич заковыристо выматерился, а пилот, услышав эту не передаваемо цветастую фразу, опустил пистолет и опершись другой рукой на ствол дерева, на чисто русском языке произнес:
– Ты русский? Винтовку брось. От греха подальше, отец, брось.
У Лопатина, не ожидавшего от странного человека русских слов, сразу отлегло от сердца. Он выронил на мшистую, грязную землю карабин и судорожно выдохнул. Казалось, он не дышал с того самого момента, как выбежал из лесу на просеку, оставленную падавшим кораблем. В том, что это был летающий корабль, он уже не сомневался. Василий хотел что-то сказать, но слова просто не шли в голову, а язык, как прилип к небу. Пилот это заметил и попытался его успокоить, хотя видно было, что ему самому было до себя. Приложило парня, видимо, тоже крепко.
– Все, все, отец, успокойся, помоги лучше, – произнес он чересчур успокаивающе и, убрав пистолет в кобуру, пошатываясь, пошел к своему кораблю. Лопатин подорвался, радуясь, что хоть теперь можно заняться чем-то осмысленным. Видя,