Затерянные миры. Кларк Эштон Смит
и сбиты с толку сложившейся ситуацией.
Я прошел к каменной платформе на широкой, открытой площади среди первых рядов зданий. Она поднималась футов на десять и на нее вела лестница. Я поднялся по ней и попробовал обратиться к людям, толпящимся у штуковины, очень напоминающей орудие. Но они не обращали на меня внимания, занимались какими-то наблюдениями. Некоторые из них разворачивали большую астрономическую сферу, другие сверялись с различными географическими и астрономическими картами. Моего знания навигации вполне хватило, чтобы понять, что они измеряли высоту солнца своего рода астролябией. У всех их был тот же недоумевающий взгляд и озабоченный вид.
Видя, что все мои усилия привлечь их внимание бесплодны, я покинул платформу и направился к гавани. Странность и экстравагантность всего происходящего – это был для меня перебор. Все увиденное шло вразрез с моим жизненным опытом, и я подозревал, что попал в некую неземную неопределенность, а может и вовсе в иное измерение. Эти люди выглядели как заблудившиеся и удивленные. Совершенно очевидно, что они считали: что-то случилось с географией, а возможно и временем на их острове.
Остальную часть дня я потратил, бродя вокруг. Но я так и не нашел никого, кто мог почувствовать мое присутствие. И еще я так и не нашел ничего, чтобы успокоить мое душевное смятение. Повсюду были мужчины и женщины. Хотя немногие из них были седыми и морщинистыми, все они казались невероятно старыми, прожившими огромное число лет, а может и тысячелетий. И все они были обеспокоены, просматривали карты, читали древние свитки и тома, разглядывали море и небо или изучали медные таблички с астрономическими записями на улицах, словно пытались найти какие-то ошибки в расчетах. Тут были и пожилые женщины и женщины, выглядящие молодо. Я даже видел одного ребенка, но лицо его казалось таким же озадаченным, как у взрослых. Если кто-то из них ел или пил, или занимался какими-то обыденными делами, я этого так и не увидел. Я решил, что они живут в той же манере, мучаясь с той же самой проблемой, в отрезке времени, который мог бы быть вечностью для любого другого мира.
Бродя по городу, я пришел в большое здание, за открытыми дверями которого раскинулось темное помещение. Заглянув туда, я понял, что это – храм. Через полутемный зал, затянутый курениями фимиамов, на меня взирали раскосые глаза лысой, чудовищной скульптуры. Тварь, вырезанная то ли из камня, то ли из дерева, имела руки как у гориллы и злобные черты расы, не достигшей человеческого уровня. То немногое, что мне удалось рассмотреть во мраке, не вызвало у меня никаких положительных эмоций, и я продолжил прогулку по городу.
Я вышел на берег, где к причалу были пришвартованы суда с оранжевыми парусами. Их было пять или шесть – маленькие галеры с единственным рядом скамеек для гребцов. На носу были железные фигуры, изображающие самых первых богов. За бессчетные века они были иссечены, потрепаны волнами. Их паруса напоминали гнилые тряпки, и как все на острове носили на себе