Неприятности в старшей школе. Меган Брэнди
дверь и прислоняется к ней – как раз в тот момент, когда до нее добегает Коллинз.
Коллинз лупит в маленькое окошко с другой стороны, пытаясь открыть дверь.
Мэддок продолжает тащить меня по коридору, а потом запихивает в небольшую нишу. Мы оказываемся лицом к лицу.
– Какого хрена тут происходит? – ревет он. – И даже не вздумай, мать твою, вешать мне лапшу на уши, Рэйвен. Выкладывай. Сейчас же.
– Да не о чем говорить, здоровяк…
– Не. Смей. Называть. Меня. Так… – рычит он, напирая на меня.
Кажется, он ждет, что я буду бороться с ним, или отпихну его, или расскажу ему правду.
Чего он совершенно точно не ожидает, так это того, что начну таять в ту же секунду, когда его хаотично бьющееся сердце встретится с моим.
Полной неожиданностью для него становится и то, как я приподнимаюсь на носочки и тяну его голову вниз, пока его губы не встречаются с моими.
Поначалу Мэддок яростно рычит, но потом его рык меняется на глубокий внутренний рокот, и я тону в его собственническом желании обладать мной. Мои легкие наконец раскрываются, жадно втягивая его запах, и боль от невозможности быть с ним рядом постепенно утихает.
Его язык сплетается с моим, его руки обхватывают меня, его тело прижимается к моему.
Да. Мой.
Мои глаза вдруг широко распахиваются.
Черт!
Не мой.
Я прикусываю его нижнюю губу, и он отдергивает голову назад. Я выныриваю из его объятий, но он ловит меня сзади за рубашку, и я шлепаюсь на задницу.
Он подтаскивает меня к себе, разворачивает и вжимает в стену, сдавливая ребра, так что мои ноги болтаются в воздухе и у меня нет ни единой возможности ускользнуть от него. Его глаза, бешеные и безумные, из зеленых становятся почти черными.
Он открывает рот, чтобы заговорить, когда до нас доносится шум борьбы Коллинза и Мака – они пихают и бьют друг друга, а позади них уже собирается толпа.
Мэддок сжимает меня и отпускает лишь тогда, когда вдруг из ниоткуда объявляется Ройс и кладет ладонь ему на плечо.
Он опускает меня на пол, и я замираю на месте.
Зачем я это сделала?
– Держите свои руки подальше от моих учеников, Брейшо, – кричит из коридора директор Перкинс.
Мэддок шагает прямо к нему и плюет ему в лицо, молча проходя мимо.
Директор переводит озлобленный взгляд с него на меня, и, как каждый раз, когда он оказывается поблизости, в его настороженных светлых глазах, изучающих наши движения, таится что-то еще.
Я надменно моргаю, хотя вовсе не чувствую в себе ни капли былой дерзости.
Я чувствую себя бесхребетной сучкой, роль которой и играю.
Через несколько минут народ расходится, и как только вокруг становится пусто, ко мне подлетает Коллинз.
– Чего он хотел?
– О, ты имеешь в виду, после того как ты спровоцировал его?
Коллинз смеривает меня злобным взглядом.
– Я спросил, чего он хотел?
– Ответов, – мои глаза расширяются, а брови приподнимаются в усмешке. – Придурок. Ему