Время прибытия. Юрий Поляков
помнит счастье, горе, страх, —
Все то, чего давно не помнят люди.
И солнце на закатных небесах,
Как голова Крестителя на блюде.
* * *
Дни наши, спокойно текущие, —
На грани грядущего века
Невообразимый народ
Представит, как мы себе Пушкина,
А Пушкин представил Олега,
Сбирающегося в поход…
* * *
Я держу в ладонях эту душу.
Осторожно,
как чужую тайну.
Бережно,
как нежную медузу,
Но душа в моих ладонях тает.
Я люблю ее,
Но что же делать?
Я клянусь,
но сколько можно клясться!
Клятвы предназначены для тела,
А душа уходит —
между пальцев…
* * *
Иною могла быть судьба у любимой.
Допустим, в какой-то из сереньких дней
Она промелькнула бы мимо незримо,
И я никогда не узнал бы о ней.
Путей на земле до нелепости мало.
Допустим, мы с ней разминулись. И все ж
Кого бы и где она ни обнимала,
Я в сердце бы чувствовал странную дрожь…
* * *
Как птица о стекла
Стучусь о работу и быт.
И прожил недолго,
А сколько досталось обид!
Живу безутешно,
Сквозь чад
Пустяковых скорбей,
Предвидя усмешку
Души повзрослевшей моей.
Пародии
Посоконное
Хоть сижу не под люстрою,
Благодарен судьбе.
Хорошо себя чувствую
В пятистенной избе.
Сруб с замшелыми бревнами,
Покосившийся хлев,
За дорогой неровною
Прозябающий хлеб.
А прозябший – ковригою
Ублажает живот.
За недальнею ригою
Дорогуша живет.
Красной косовороткою
Удивляю быков.
Батя сгинул за водкою —
Магазин далеко.
Чу! Повеяло ладаном.
Боже, рай наяву!
Только вскорости надо нам
Возвращаться в Москву.
Много наших там кормится,
Деревенских не счесть…
У меня ведь и горница
В блочном тереме есть!
Овец
А вот в отдельной клетке хмурый,
Огромный обезьян. Самец…
Ты принимаешь вызов гордо,
Бескомпромиссен ты в борьбе,
И что такое «про» и «контра»,
Совсем неведомо тебе.
Не отличая «про» от «контра»
Загвоздок от альтернатив,
Застыл он, взгляд суровый гордо
К воротам новым обратив.
Протест в душе бараньей зреет,
Отвага светится в глазах.
Стоят ворота – он звереет.
И