Грехи отцов. Джеффри Арчер
открытке, а бонусом – заглавную «М», точно такие же, как в «Миссис Клифтон» на конверте. Гарри наверняка жив, повторяла она вслух. Найти слово «Бристоль» было легко, но «Англия» – намного труднее, пока Эмма не наткнулась на школьной поры письмо из Италии. Почти час ушел у нее на то, чтобы аккуратно вырезать тридцать девять букв и две цифры, прежде чем удалось воспроизвести адрес на конверте: «Миссис Клифтон, 27, Стилл-Хаус-лейн, Бристоль, Англия».
Эмма без сил рухнула на кровать. Она понятия не имела, кто такой Томас Брэдшо, но ясно было одно: письмо на каминной полке Мэйзи написано рукой Гарри, и тот почему-то не хотел, чтобы она знала, что он жив. «Интересно, – подумала она, – решился бы он отправиться в то роковое плавание, если бы знал о ребенке?»
Эмме отчаянно хотелось поделиться открытием с матерью, дедушкой, Грейс и, разумеется, Мэйзи, но она понимала, что должна держать язык за зубами, пока не раздобудет более убедительное доказательство. У нее зародился план.
В тот вечер Эмма не спустилась к ужину. Она осталась в своей комнате, продолжая строить догадки, почему Гарри хочет, чтобы все, кроме матери, верили в его гибель. Ближе к полуночи она наконец легла, и у нее осталось всего одно предположение: Гарри сделал это ради того, что посчитал делом чести. Возможно, он вообразил – несчастный, глупый, разочарованный и потерявший надежду человек, – будто известие о его смерти избавит Эмму от любых обязательств по отношению к нему. Неужели он не понимает, что с первой их встречи на дне рождения брата, когда ей было всего десять лет, для нее навсегда перестали существовать другие мужчины?
Через восемь лет ее помолвке с Гарри радовалась вся семья, за исключением отца, который много лет прожил во лжи, не открывшейся до самого дня их свадьбы. Они стояли у алтаря, готовые принести клятву верности, когда Смоленый Джек привел церемонию к внезапному и непредвиденному завершению. То неожиданное обстоятельство, что отец Эммы мог быть и отцом Гарри, не убило ее любви и не убьет никогда. Никто не удивился тому, что Гарри повел себя как джентльмен, в то время как отец Эммы остался верен себе и выставился ничтожеством. Один стоял и мужественно терпел, тогда как второй выскользнул через заднюю дверь ризницы, и с тех пор его никто не видел.
Гарри задолго до помолвки дал понять всем, что в случае объявления войны он не колеблясь оставит Оксфорд и пойдет добровольцем на военно-морской флот. Он был упрямцем и в лучшие свои времена, а настали худшие. Эмма поняла, что отговаривать бесполезно и ей нечем заставить его переменить решение. Он также предупреждал ее, что не вернется в Оксфорд, покуда немцы не капитулируют.
Эмма тоже рано покинула Оксфорд, но ей, в отличие от Гарри, выбора не оставили. Шанса вернуться у нее не было. К беременности в Сомервилле относились с неодобрением, особенно если ты не замужем за отцом ребенка. Решение, наверное, разбило сердце ее матери. Элизабет Баррингтон отчаянно хотела, чтобы дочь преуспела в науках – нелегкая задача для женщины. Надежда забрезжила через год, когда младшая сестра Эммы Грэйс выиграла