Обреченный десант. Днепр течет кровью. Владимир Першанин

      В отличие от Сталинграда, где переправы шли ночью (да и то несли огромные потери), на Днепре на время суток не смотрели.

      – Разницы нет, – утверждало высокое начальство. – Ночью все освещено ракетами, а днем хоть какая-то внезапность.

      Замполит Майков из своей песчаной норы, слегка укрепленной мелкими бревнами, с удивлением смотрел, как от левого берега отчаливают плоты разного размера, несколько лодок, понтон с легкими противотанковыми пушками. Рассекая водную гладь, вперед вырвались два американских вездехода-амфибии, вооруженные крупнокалиберными пулеметами.

      Из леса на левом берегу вела довольно интенсивный огонь наша артиллерия. Но лес находился в километре от берега, и разброс снарядов был велик. Эффективного артиллерийского прикрытия не получалось.

      Капитан Майков, старавшийся угадать в любом действии целесообразность, не мог понять, зачем пустили вперед быстроходные амфибии. Высадить штурмовую или разведывательную группу? Она ни к чему. На правом берегу имеется хоть и небольшой, но плацдарм. Может, торопятся высадить командиров, которые будут руководить переправой?

      Ответа на свои вопросы он бы все равно не получил. А немецкая артиллерия и пулеметы уже обстреливали переправляющуюся воинскую часть. Замполит понял, что тарахтящий медлительный понтон, плоты, которые двигались с помощью больших самодельных весел, и даже быстроходные вездеходы-амфибии обречены.

      Столбы разрывов сужали круг, приближаясь к цели. За годы войны бывший мастер хлебозавода научился хорошо различать калибр немецких снарядов.

      Чаще всего летели 75-миллиметровые осколочно-фугасные заряды из легких скорострельных пушек и 80-миллиметровые мины. Близкий взрыв подкинул один из плотов, в воду сбросило гребца с обломком весла.

      Еще один снаряд взорвался на понтоне, загруженном до бортов людьми, пушками-«сорокапятками», боеприпасами. Взвился столб дыма, взлетели мелкие и крупные обломки, человеческие тела. К 75-миллиметровым снарядам прибавились более мощные заряды 105-миллиметровых гаубиц.

      Это оружие было куда серьезнее. Осколочно-фугасный снаряд весом пятнадцать килограммов развалил надвое плот. Среди водяной пены и разорванных бревен виднелось несколько голов уцелевших бойцов. Одновременно с гаубицами дружно ударили пулеметы, в том числе крупнокалиберные.

      Головной вездеход-амфибия тонул, получив несколько пробоин от близко рванувшего снаряда. Экипаж, четыре человека в оранжевых спасательных жилетах, плыл по направлению к понтону. Яркий цвет жилетов действовал на немецких пулеметчиков, как красный цвет на быка.

      Трассы перехлестывали тела, выбивая крошево пробковой начинки жилетов и брызги крови. Все четверо были уже мертвы, но жилеты держали тела на плаву. Пулеметы, не унимаясь, взбивали вокруг них фонтанчики бурой от крови воды. Сквозь выстрелы доносились возбужденные крики немецких солдат. Зрелище смерти захватывало их, не давая оторваться от спусковых крючков «машингеверов».

      Второй