Мотылек. Анна Владимировна Рожкова
овалился обратно на подушку. «Где я?» – мелькнула мысль. Он попытался оглядеться, но взгляд, как нарочно, никак не желал фокусироваться, да еще и уперся в зеленые обои в полоску, в глазах зарябило, он зажмурился. Но кое-что он все же успел разглядеть: большая комната, деревянная резная мебель, плотные темно-зеленые шторы, перехваченные золотыми кисточками, ковер в тон. «Вроде дома», – с облегчением подумал он, делая вторую попытку встать, оказавшуюся удачнее первой.
Просторная ванная комната сверкала белизной. Он опустил голову в раковину и повернул кран с холодной водой. В кожу тут же впились сотни иголок. Он бережно обмотал голову белым махровым полотенцем и накинул на голое тело обнаруженный в ванной халат. Мысли понемногу начинали проясняться. «Значит, я дома. Уже радует», – усмехнулся он.
– Максим, – донесся голос из спальни. Он подошел к двери опасливо выглянул.
Максим, ну куда ты запропастился? – в его широкой кровати лежала девушка, обиженно надув губки. Он застонал. «Кто это такая?» – он совершенно ничего не помнил, просто тупо стоял и смотрел на это чудо природы. «Это же надо было столько выпить». Молот в голове не смолкал. «Нужно спасаться бегством», – подумал он и сам себя похвалил за правильное решение.
– Максим, куда ты? – кричала ему в спину девушка.
Он скрылся в кухне, отыскал в аптечке аспирин, и, растворив его в полном стакане воды, залпом выпил. «Итак, – решил подвести итоги Максим. – Я дома и у меня в постели лежит какая-то дама. Спросить у нее кто она такая – как-то невежливо. Значит, придется вспоминать». Он тяжело вздохнул. Задание казалось невыполнимым. «Трудности нас закаляют», – подумал Максим и решительно направился в спальню. Постель была пуста. В ванной журчала вода.
Максим решил воспользоваться моментом, пока нежное создание в душе и огляделся вокруг. По полу была разбросана одежда – черный пиджак, брюки, белая рубашка и бабочка. Максим улыбнулся. Вчера был прием, кажется, в его честь. Вот где он умудрился так набраться. Он вспомнил большой, убранный цветами зал, мужчины с холодными глазами все как один в темных костюмах, женщины в вечерних туалетах сверкают белыми зубами и бесчисленными бриллиантами. Вот ему жмет руку президент какого-то траста, или холдинга, или Бог его знает, вручая очередную награду. «Надо не забыть посмотреть, куда я ее дел». Мужчины поздравляют и панибратски хлопают по плечу, женщины целуют в щеку, некоторые недвусмысленно подмигивая.
Дверь ванной открылась, прервав ход его мыслей.
– Максим, ну почему ты такой грубиян? Ты что, забыл, как чудесно мы провели время? – нимфа выпорхнула из ванной, свежая, как морской бриз.
Ну не мог он ответить, что забыл. Не так был воспитан.
– Ну что ты молчишь, язык проглотил?
Максим вздохнул. Эх, жаль, что он так набрался и ничего не помнит. Дама-то хороша – высокая, стройная, ноги, как говорится, от ушей, лицо с тонкими чертами, длинные, ниспадающие на спину волосы. Он мысленно похвалил свой хороший вкус и, остановив взгляд на ее вечернем платье в пол, догадался, где он ее подцепил.
– Извини, – он подошел к ней. – Просто я не в форме. Давай я тебя провожу.
– Да, надо же было так набраться, я бы удивилась, если бы ты был в форме.
Он взял ее под руку и решительно повел к двери.
– Я скажу Вене, он тебя отвезет, – сказал Максим, подводя девушку к выходу и целуя на прощание в щеку.
– Спасибо, мне было очень хорошо с тобой. Я позвоню, – откровенно соврал Максим, выпроваживая даму за дверь. Номера у него не было.
Отделавшись от девушки, он вернулся в спальню, и с трудом найдя телефон, дал указания Вене. «Ура, с девушкой покончено, нужно найти награду». – Максим подошел к стеклянному шкафчику, забитому различными кубками, значками, орденами. Вчерашней не видно. «Ага». На каминной полке красовалась вчерашняя – орден почета. «Молодец, – похвалил он себя, – и орден не забыл, и даму прихватил».
Большую часть гостиной занимал солидный белый рояль. Максим ласково провел кончиками пальцев по гладкой лоснящейся поверхности и, сев на приставной стул, осторожно приподнял крышку и заиграл «Времена года» Чайковского, благо аспирин начал понемногу действовать, утихомиривая молот в голове. Мелодия лилась свободно, быстро заполнив всю комнату, каждый уголок, каждую складочку штор. Максим полностью отдался музыке, длинные музыкальные пальцы то взлетали, то опускались на клавиши, чтобы через секунду снова взмыть в воздух. Глаза закрыты, голова запрокинута назад. Он всегда играл эту мелодию – любимое произведение его мамы, когда ему было особенно грустно и тоскливо. Сегодня был тот самый день.
Вот уже три месяца, три долгих, мучительных месяца, как Наталья покинула его. Жизнь без нее была скучной, унылой, безрадостной, к тому же, очень неудобной. Максим был удивительно неприспособлен к быту, и это одна из причин, почему отсутствие Натальи его ужасно раздражало. Вещи куда-то таинственным образом исчезали, записи пропадали, кофе норовил убежать. «Прям Федорино горе», – с раздражением думал Максим.
Наталья была с ним всю его жизнь, незаметно делая ее удобнее и исподволь внося свою чисто