Красное на красном. Вера Камша
буфетной. Поставщик уверяет, что это особенная лоза. Зная вас как знатока…
Матильда Ракан в вине и впрямь разбиралась. Так же, как в политике, оружии и лошадях, а вот дела, извечно почитающиеся женскими, ее раздражали. Отказываться от подарка и выставлять на стол более чем посредственное винишко было по меньшей мере глупо, оставалось поблагодарить услужливого барона.
– И что скажет благородная Матильда?
Белое оказалось очень и очень неплохим, хотя в Кэналлоа делали вина и получше.
– Неплохо, но для кэналлийцев не предел. Эр Питер, давайте начистоту. Что случилось?
– Мне, право, неприятно, но это касается нашего дорогого Альдо.
С какой это стати Альдо стал «его дорогим». Внучок, конечно, еще тот обалдуй, но коня от борова отличит. Потому и спелся с Эпинэ, а Хогберда на дух не переваривает.
– Что натворил мой внук на этот раз?
– О, к счастью, ничего непоправимого. – Питер достал сплетенный из серебряной проволоки кошель с рубиновой застежкой. Откуда у прибежавшего в Агарис чуть ли не в чем мать родила Хогберда деньги, Матильда не знала, но барон как-то сумел поправить свои дела, недаром на его гербе красовался цветок тюльпана, из которого сыпались золотые монеты.
– Уже легче, – принцесса по-мужски стремительно осушила бокал, – и что мне предстоит исправить?
– О, ровным счетом ничего. Все уже исправлено, – Питер извлек из кошеля старинные четки темного янтаря, – я выкупил их у гогана.
– За сколько?
– Неважно. Пусть эрэа позволит мне оказать маленькую услугу дому Раканов
– Сколько? – угрюмо повторила Матильда.
– Ну, если эрэа настаивает…
– Настаиваю!
Как же это некстати…. Но придется раскошелиться. Есть люди, быть обязанным которым неприлично. Вот от Эпинэ можно принять любую помощь, но бедняга Иноходец сам без гроша. Что поделать, если честь и золото друг друга терпеть не могут.
– Двадцать шесть вел[57], – потупился Питер. – Гоган знал, что у него в руках фамильная реликвия…
Двадцать шесть вел?! Это значит, до лета в этом доме мясо увидит только Мупа. Да пропади они пропадом, эти четки! Матильда сама потихоньку спустила почти все свои девичьи драгоценности, и не ей пенять Альдо. А брошка ей все равно надоела…
– Я пришлю вам деньги завтра же.
– Эрэа…
– Барон Хогберд, – принцесса поднялась, и визитер был вынужден последовать ее примеру, – я благодарю вас за оказанную услугу, но дайте мне слово, что больше не станете, – Матильда замялась. Хотелось сказать «лезть не в свое дело», но Хогберд был хоть и поганым, но союзником, из которого не следовало делать врага, – не станете рисковать своим имуществом ради спасения нашего.
– Мне бы не хотелось…
– Если вы и впрямь служите дому Раканов, просьба сюзерена для вас закон.
– Повинуюсь, эрэа. Слово Человека Чести.
Да, Питер