Чудо для тебя. Наталия Полянская
оставила дома Лоуренса, понадеялась на «Вестника». Теперь придется скучать, смотреть в потолок и мучиться ничегонеделаньем.
Настя скользнула взглядом по вагону: кто-то спит, кто-то уткнулся в газету или книжку, усталые сонные лица, равнодушные стеклянные глаза. И так из года в год: люди едут на работу, восемь часов сидят в конторах и присутствиях, потом опять метро, семейный ужин, ночь… Есть ли в этом смысл? Есть ли в этом жизнь?
Стася опять взглянула на пассажиров напротив. Вот немолодая женщина с тяжелой сумкой: поношенная одежда, дешевая обувь – однако женщина улыбается чему-то своему. Ее утро чем-то согрето, она счастлива. А вот молодой парень, отлично одетый, красивый, но мрачный и унылый, поникший какой-то. Почему? Отчего? Вот пожилой, но еще крепкий мужчина в форме ведомственной охраны, наверное, едет с дежурства, поэтому крепко спит, покачиваясь и заваливаясь на соседей. Соседи же совсем не обращают на него внимания: парень и девушка склонились над толстой растрепанной тетрадкой, лекции, наверное, скоро ведь сессия. Парочка держится за руки и, кажется, совсем не видит тетради. Они далеко от этого вагона, от холодного московского утра. Они в своем мире, мире для двоих.
Настя закрыла глаза и вспоминала… Первый курс. Первая лекция по философии. Молоденький, всего на пять лет старше их, студентиков, аспирант. Полная аудитория девчонок, девичий поток, девичья специальность. Подружка Анечка шепчет на ухо:
– Какой хорошенький!
– Он же старый!
– Ты что, ему, наверное, и двадцати трех нет! Первый год аспирантуры! Цветочек! Лапочка!
Стася смущенно опускает глаза. «Лапочка»! Чего только не придумает Анька!
Настя отлично помнила тот момент, когда у них с аспирантом Ваней стал один мир на двоих. Как их руки будто бы случайно встретились над ее рефератом, который студентка Райнес защищала аспиранту Комарову. Как он взглянул на нее: черные глаза, растерянные и беззащитные. Теперь Настя понимала, что именно эта беззащитность и увлекла ее тогда. Очень льстило молоденькой девушке играть роль опоры и защиты, спасать мужчину от всех страшных бытовых опасностей. Но была ли это любовь? Или, если быть до конца честной, была ли это такая любовь, которая будет вечной? Достаточно ли такой любви для семьи?
И осталась ли она еще, эта любовь, какой бы она ни была?
Нет. Да? Может быть?
Семья, во всяком случае, была. И не самая плохая. Так почему же так грустно смотреть на эту парочку?
Когда Настя вышла из метро, было уже светло, ясно и очень холодно. Светящиеся кристаллы-сапфиры у главного входа в казино казались огромными сосульками, замерзшим фонтаном. Около сосулек секьюрити пытались усадить на заднее сиденье лимузина какого-то подгулявшего клиента, клиент вопил и угрожал расправой. Доблестные охранники кивали, но дело знали, через минуту лимузин скрылся в неизвестном направлении. Стася улыбнулась: такие сценки были привычны и забавны. Она слабо понимала, как можно проводить целые ночи в казино, проигрывать безумные