Эпос о бессмертном Ивановиче. Марк Доджо
лазури парусом, одиноким, как человеческое чувство в поиске неуловимого мгновения ускользающей вечности, схваченное интуицией и переданное уверенными мазками еще не высохших на холсте красок, и не заметив, как пролетел день, когда стрелки на часах приближались к пяти, добавив в одном месте колорита, в другом – легких штрихов, Вольдемар еще немного поработал над плиссировкой, и вытирая тряпкой руки, сделав несколько шагов назад, окинув придирчивым взглядом задышавшую воздухом и светом картину, он повторил:
– Да, именно так, —
и было неясно, относились эти слова к картине или он всего лишь хотел еще раз убедиться в правильности принятого им в прошлом месяце решения одному, без жены, которую звали Вероника, уехать в Афродитовку, что осуществить было не так просто, ведь стоило Вольдемару впервые озвучить эту мысль в разговоре с Вероникой, как та, двумя неделями раньше обнаружившая на переднем сиденье машины прилипшие к велюровому ворсу длинные волосы какой-то блондинки, устроила ему сцену, переросшую в жуткий скандал, и с того дня вынужденный запастись терпением, не собираясь отказываться от принятого им решения, Вольдемар все свободное от работы время внушал жене, что его дальнейшая карьера художника, да что там карьера – вся его жизнь, и в том числе материальное благополучие семьи, а значит, и личное благополучие Вероники, зависит от этой выставки, на которой, с учетом площади галерейного зала, необходимо было представить на обозрение взыскательной публики, художественных критиков и телевидения, с которым все уже было заранее оговорено, не менее тридцати новых авторских работ, и, чтобы воплотить в жизнь этот честолюбивый замысел, у него просто нет иного выхода, кроме как, уехав в Крым и сосредоточившись на работе, ни на что не отвлекаясь, написать хотя бы десять новых полотен, но, несмотря на все приведенные Вольдемаром аргументы, которые могли бы убедить даже младенца, продолжая закатывать сцены и настойчиво пытаясь доказать мужу, что в Приазовье, где проживали ее родители, морские пейзажи ничуть не хуже, с той несущественной разницей, что гор нет, но ничего в итоге не добившись от Вольдемара, в ответ с холодной расчетливостью заявившего, что кроме моря ему необходим покой, который она гарантировать ему не может, доведенная до слез Вероника закричала, что в таком случае она не собирается сидеть дома одна и уезжает на отдых к родителям, а Вольдемар, если он хочет разрушить семью, пусть не удивляется обнаружив по возвращении пустую квартиру, и хоть звон от истерических воплей жены еще долго отзывался эхом в ушах Вольдемара, он мог поклясться, что к разводу Вероника морально не готова, и все ее претензии, слезы и громкие фразы – блеф и обычная хитрость, к которой прибегают женщины, и отвезя супругу на вокзал, на следующее утро Вольдемар машиной выехал в направлении Крыма, по дороге не забывая набирать номер Вероники, цедя слова нехотя отвечавшей в трубку чужим голосом, но, так как для себя он уже давно сделал вывод, что искусство требует жертв в прямом смысле, а не в переносном, даже