Упрямица. Эмми фон Роден
широко улыбаясь, с Бобом на руках.
– Ну, прощайте, фрейлейн Ильза, храни вас Господь! А вот Боб! Диана его посылает, чтобы вам не было так грустно в пансионе. Возьмите его!
Ильза вскрикнула от радости. Она взяла Боба на руки, прижала к груди и стала ласкать и целовать. Потом она подала руку Йохану:
– Прощай, Йохан, спасибо тебе за Боба, ты меня так обрадовал!
– Но, Ильза, это невозможно, – вмешался озадаченный герр Маккет. – Да разве это мыслимо, дочка! Не можешь же ты взять с собой собаку в пансион?! Будь благоразумна, отдай Боба Йохану!
Но не тут-то было. Ильза и слышать об этом не хотела.
– Папочка, милый, оставь мне Боба, он будет моим единственным счастьем, моим другом! Правда, Боб? – обратилась она к щенку, который уже уютно устроился у нее на коленях. – Ты же останешься со мной?
У герра Маккета не хватило духу отказать дочери. В глубине души он надеялся, что начальница, может быть, как-нибудь уладит это дело, и Боб на самом деле останется при Ильзе.
Глава III. Приезд. – Новые лица
Поначалу поездка не представляла ничего интересного: проезжали большей частью по равнинам. Только на следующий день показались горы, и Ильзе, не видавшей ничего дальше соседнего городка, открылся новый мир. Она стояла у окна и с восторгом приветствовала каждый домик, каждую новую станцию. Новые впечатления помогли ей на время позабыть о своем горе.
К вечеру второго дня они приехали в N. Было уже довольно поздно, и герр Маккет решил заночевать в гостинице. Ильза легла и тут же уснула крепким сном.
Наутро, когда часы пробили девять, Ильза, совершенно одетая, стояла перед отцом.
Серый дорожный костюм был ей очень к лицу. Если бы кто-то из знакомых увидел ее теперь, в изящных лайковых сапожках, в прелестной белой шляпке, просто, но со вкусом отделанной черным бархатом, то не признал бы в этой девочке той небрежно одетой непоседы, которая месяц назад скакала верхом на лошади. Но и сама Ильза сильно изменилась: ее хорошенькие глазки были тусклы и смотрели куда-то вдаль, лицо осунулось, а губы вздрагивали от внутреннего волнения.
– Что с тобой, доченька? – заботливо спросил отец. – Ты что-то бледная сегодня. Не выспалась как следует?
Тут Ильза не вытерпела. Она бросилась отцу на грудь и залилась горючими слезами.
– Ильза, деточка, сокровище мое, не плачь! – повторял перепуганный таким горем отец. – Это ведь ненадолго! На Рождество я приеду за тобой, дорогая! Пойдем, Ильза, вытри слезы, а то у тебя разболится голова. Успокойся, нечего грустить! Ты станешь писать нам письма, а мы с мамой будем тебе отвечать и рассказывать обо всем, что происходит у нас в Моосдорфе…
Он взял свой носовой платок, чтобы вытереть слезы дочери.
По правде говоря, герру Маккету самому было не по себе, ведь и он страдал от предстоящей разлуки. Если бы он представлял, как ему будет тяжело расставаться с дочкой, то вряд ли согласился бы на этот шаг. Но он сознавал, что следует подчиниться необходимости.
Герр Маккет поправил