Упрямица. Эмми фон Роден
и маленькие празднества, – пояснила фрейлейн Гюссов.
Но Ильза не слушала: она с ужасом устремила взгляд в открытую дверь, где увидела парты.
«Вот где мне придется сидеть часами вместе с другими девочками, не шевелясь и не имея возможности встать, когда захочется»! Эта страшная мысль тяжелым камнем легла на ее бедное исстрадавшееся сердечко.
– В какой класс ты думаешь поступать? – спросила ее фрейлейн Гюссов. – Судя по возрасту, ты должна быть в первом[5]. Ты привезла с собой книги? Ну, а каковы твои познания в иностранных языках? Ты, вероятно, свободно говоришь по-французски и по-английски, раз твой папа писал, что у вас в доме всегда была француженка или англичанка.
В этот момент внизу прозвенел колокольчик. Ильза очень ему обрадовалась, поскольку положительно не знала, что ответить на расспросы фрейлейн Гюссов. Она только сказала, что не знает, насколько владеет этими языками, но что ей легче всего объясняться по-французски.
– Ну, оставим это пока, – махнула рукой фрейлейн Гюссов. – Не будем сегодня думать об уроках. Завтра все узнаем, когда тебя станут экзаменовать. Пойдем теперь вниз, нас звали к обеду.
Когда они спустились в столовую, Ильза услышала, как фрейлейн Раймар рассказывала отцу о введенных ею порядках во время обеда. Так, например, вновь поступившая сидела рядом с начальницей. А еще в пансионе принято еженедельное дежурство: две пансионерки накрывают на стол и следят за тем, чтобы все приборы были чистыми и стояли на месте.
Герру Маккету, по-видимому, нравились эти порядки, и он с удовольствием смотрел на молодых девушек, которые имели веселый и вполне довольный вид.
Ильза тоже осматривалась, но ее интересовали не новые подруги, а их передники. Да, светленький передник был на каждой пансионерке, и Ильза начала сомневаться, что фрейлейн Раймар согласится сделать для нее исключение.
После молитвы была подана еда. Все блюда оказались хорошо приготовленными и сытными, герр Маккет мог не беспокоиться на этот счет.
После обеда герр Маккет начал прощаться. Фрейлейн Раймар все-таки позволила Ильзе проводить отца в гостиницу и побыть с ним до отъезда.
Нелли, услышав об этом, стрелой помчалась наверх и принесла Ильзину шляпку и перчатки. Ильза поблагодарила ее, а герр Маккет крепко пожал англичанке руку.
– Благодарю вас, фрейлейн, большое спасибо, – сказал он. – Возьмите под свое покровительство мою маленькую дикарку, – прибавил он, сердечно глядя ей в глаза.
– Oh, sure[6], – ответила Нелли, – я буду очень любить ее!..
– Ну, Ильза, как тебе понравилось в пансионе? – спросил герр Маккет, когда они вышли на улицу. – Признаться, я уезжаю со спокойной душой: я передаю тебя в прекрасные руки!
– Мне тут совсем не нравится, папа! А эту фрейлейн Раймар я просто боюсь! Вот увидишь, папа, она меня возненавидит! Почему она придралась к Бобу и не позволила мне оставить его при себе?!
– Ты ведь все слышала! Нельзя так настойчиво добиваться своего, Ильза! – ответил герр Маккет недовольным
Первый класс в немецком пансионе – самый старший.
О, конечно! (