Ловец жемчуга. Квинтовый круг мажорных тональностей. Басти Родригез-Иньюригарро
жизнь», сказал он сам себе, «За дверью – неизвестность. Тебе брошен вызов».
«Который я не приму», последовал немедленный ответ, «Неизвестность? Напротив, определённость».
Он внимательно посмотрел в зеркало над лобовым стеклом, потом – в окно: «Меня там не ждёт ничего, кроме холода, ужаса и смерти».
Крышка капота захлопнулась, он вздрогнул.
– Не могу понять, в чём проблема, – таксист заглянул в салон, – Буду вызывать эвакуатор, – голос его звучал иначе: моложе, звонче, чем минуту назад, – Это надолго. Может, вам лучше выйти и прогуляться?
Покрытое морщинами и пигментными пятнами лицо контрастировало с глазами: светлыми, живыми, насмешливыми.
– Нет, – твёрдо ответил он, – Я просижу здесь хоть всю ночь, но туда – туда – я не пойду.
– Воля ваша, – водитель вздохнул, сел за руль, захлопнул дверцу и, как ни в чём ни бывало, завёл машину.
«Ну и кто я после этого?», спросил себя школьник, «Трус. Но последовательный: не принял судьбу, потому что она мне не понравилась».
Автомобиль уже нёсся по набережной. Самобичевание не заглушало радости. Неоновыми кляксами вспыхивали рекламы – безусловный атрибут времени. Леденящий ужас остался позади. Отпустило. Вынесло. Он чувствовал себя юным, сильным. Он хотел жить.
При повороте на мост его ослепили фары. Грузовик.
Он понял, что должно произойти, и почти обрадовался. Невидимый зритель решил, что ждать от него больше нечего, потерял терпение, и тем доказал своё существование.
Улицу, с которой вылетел грузовик, он помнил отчётливо, потому что грыз её фонари, один за другим, пока не пресытился и не стал разборчивей.
Глава 3: D-dur
Он смеялся, взмывая в аметистовое небо.
С ним поступили, как с любимым ребёнком: наличие ремня продемонстрировали, но вместо наказания дали пряник, причём такой, о котором он и мечтать не смел.
Свобода и воздушный океан под ногами. Увидел фонарь, круглый и перламутровый – ныряй.
Ловец жемчуга, значит. Кто бы ни управлял его судьбой, в наблюдательности и чувстве юмора ему не откажешь.
Не без удивления он отметил, что одет так же, как в ту ноябрьскую ночь. Пальто и ботинки изрядно потрепались, перчатки протёрлись на кончиках пальцев – полтора месяца прыжков на проводах и сна в снегу не прошли бесследно. А ведь в аварии, наверное, не то что одежда не уцелела – хоронить было нечего.
Во внутреннем кармане обнаружились ключи, смятые купюры, сложенная вчетверо копия паспорта с подправленным годом рождения: при жизни она служила ему пропуском в бары и на фильмы с высоким рейтингом.
Пожиратель фонарей посмотрел вниз и притормозил. Неплохо пробежался: от южной окраины до центра за пару часов. Спрыгнув на тротуар, он замер перед тёмной витриной. Ещё прошлой ночью его не интересовало собственное лицо, теперь же он умирал от любопытства.
Что-то настораживало в мутном отражении, но что именно –