Заложник памяти. Вика Сегаль
девочки, проходите. Чаю, кофе?
– Мне чего покрепче, если можно, – отрезала Пароходова.
– Конечно, конечно.
– А мне чаю! – объявила Арина, усаживая Саню себе на колени.
– Пожалуй, мне стоит разъяснить. Несколько недель назад, когда случился первый удар, и погибло несколько сотен тысяч человек, Союз принял специальное постановление, касающееся воспитания детей, чьи родители оказались в числе погибших. Данное постановление имеет силу и при последующих ударах. Насколько мне известно, Марина и Юрий Коршуновы погибли на орбите во время второго удара. Мы были проинформированы об этом и назначены воспитателями Александры. В дальнейшем мы будем отвечать за нее и выполнять свои обязанности, прописанные в новейшем постановлении о «Воспитании сирот».
– Я не понимаю, девочки… Я полагала, что Саню за неимением родных определят в детский дом.
Пароходова опрокинула в себя стакан с янтарной жидкостью. Баба Ида подлила еще.
– Это устаревшая информация. Все детские дома подлежали расформированию еще на этапе создания Союза, одновременно в кратчайшие сроки было построено много новых многоэтажек, где не имеющие недвижимости сироты могли бы жить. А мы участники воспитательной программы. Это наша работа, и, поверьте, Аделаида Максимовна, нам платят за нее. И неплохо платят.
– Ой, да завались ты со своим презренным металлом, – одернула ее Арина, параллельно запихивая Сане в рот огромную конфету. – Аделаида Максимовна, моя партнерша мыслит приземленно. Мы будем заботиться о Сане намного лучше, чем воспитатели в детдомах. Хотя бы потому, что нас двое на одного. Мы будем жить с Саней, заботиться о ней, водить ее в школу – вроде она в этом году идет? – Получив кивок от партнерши, Гранина продолжила: – Будем помогать с уроками, возить в разные места, сделаем все, чтобы она была готова к взрослой жизни. Это, – Арина пошарила в кармане жилетки, выудила оттуда небольшой листочек и протянула бабе Иде, – новый адрес Сани. Никаких препятствий к тому, чтобы вы ее навещали, я не вижу.
Баба Ида и вправду навестила ее несколько раз. Потом перестала. На вопрос маленькой Сани о том, где же баба Ида, Лизонька молчала, а Арина с фальшивой улыбкой бубнила что-то вроде «уехала». Потом Сане стало ясно, куда баба Ида уехала. А потом уехали Арина с Лизонькой. Арина плакала. Лизонька казалась отсутствующей. Она вообще всегда казалась Сане более холодной, чем заводная Арина, которая всегда была рада объяснить все по сто раз, все показать, везде сходить.
Лишь за год до совершеннолетия ситуация немножко прояснилась.
– Лиз, а Лиз?
– Мм?
– Я сегодня на верхней полке.
– Как хочешь, – отрезала Пароходова. – Потише говори. Саня спит. У нее завтра экзамен, ей нужно выспаться.
– Да-да… Лиз, ты сегодня опять туда ходила?
– С чего ты взяла?
– У тебя все на лице написано. И я прекрасно знаю, почему ты подалась на эту