Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова
ответил мужчина. – О нём думают другие люди.
Абсолютно спокойно и…даже безучастно. Хотя речь, кажется, шла об их общем ребёнке.
– Иногда я представляю, как бы всё сложилось, не отдай ты его, – скулит – так на неё непохоже – Ману.
Укор или истина? С умыслом или без…? Они били друг друга – метко и уводя от изначальной темы беседы.
– Тогда бы он был мёртв, – отрезал Ян.
Ману нахмурилась и закурила. Во рту – красиво-слаженном – она сцепила острую сигаретную иглу.
– Ты бы не сделал того, – процедила женщина и пустила вдоль рабочего стола пару колец.
– Это я и собирался сделать, – хмыкнул Ян и – наконец – посмотрел в её глаза. – Зачем ты пришла, Ману? Выказать драгоценную (исключительно для тебя) точку зрения? Попытаться повлиять на уже принятые мной решения, которые вылились в слова и действия? Чего ты хочешь?
– Добавить, что ты поганец, которого не простят обе, важные для тебя, женщины, – ответила Мамочка и быстро поднялась. – Не ошибайся, как уже ошибался.
– Молчи.
– Благодарю, Отец, за потраченное время.
Она намеренно заменила «уделённое» на трату.
– Извиняться за него должен я, – без эмоций кинул мужчина и обдал женщину презрением. Не хотелось бы мне так же – в будущем – походить на оскалившихся гиен и без конца драть уже сгнивший кусок мяса. – Ты переоцениваешь себя, Ману.
Последнее он выдал уже ускользающему силуэту.
– Неужели ты ничего не понял? – вдруг вспыхнула Мамочка.
Она обернулась и свирепо махнула руками.
– Ничего, Ян? Пустая твоя голова! Ты отталкиваешь от себя единственно-принимающих тебя людей. Единственно-терпящих, потому что каждый твой грех я оправдываю, а эта девочка – да, Ян, всё дело в ней! – за каждый из них истинно молится.
– Это она сказала?
Недобрый прищур исказил часть лица. Кожа на месте ожогов наползла словно складка ткани.
Я ничего не говорила.
– Для того, чтобы оказаться услышанным, иногда достаточно смолчать. Для того, чтобы услышать – достаточно видеть, – ответила женщина и уже спокойно расправила плечи. – Я, право, думала, ты изменишься. Я думала, ты изменился.
– Не смог, – признался мужчина.
– А пытался?
– Она здесь, – перебил Ян. – Вот в чём дело, понимаешь? Она всё ещё здесь.
– Да-да, – рукой отмахнулась Мамочка. – «Женщины слизывают кровь с нанёсшего им удар лезвия», знаю я твои песни…! Поганец!
И в этот миг я решительно зашла в кабинет. Без стука, разрешения и приглашения. Чтобы воочию застать раскаявшиеся лица гиен, чтобы не сойти за подслушивающую, чтобы притушить накалившиеся между говорящими угли. Но иногда поток ветра или струя воды лишь добавляют огня.
– Не теряй моего расположения, Ману, – сказал мужчина и взгляд свой утаил в очередной порции бумаг на краю стола. О чём он вечно читал, над чем работал, что писал? – Неизменно в Монастыре одно – только Мы с тобой.