Аргентина. Нестор. Андрей Валентинов
а Сашу посадили в авто и отвезли в школу-интернат № 53, что в Сокольниках. Само собой, временно, до окончания ремонта. И в самом деле, пробыл он там недолго, меньше месяца. Снова авто, гремящий задымленный поезд – и новый интернат, на этот раз в городе Владимире. Мама провожать не пришла, но вскоре написала короткое письмо, дав наказ хорошо учиться и никому ни на что не жаловаться.
Александр не жаловался. Закончил десять классов на «хорошо» и «отлично», отказался поступать в военное училище, куда, как выяснилось, рекомендовал его отчим, и купил билет до столицы. Про Московский институт философии, литературы и истории он прочитал в «Известиях». Бойкий репортер обещал, что из стен «передового советского вуза» скоро выйдут пролетарские Пушкины и Некрасовы, но упомянул также, что на филологическом факультете создано отделение всеобщей литературы и романо-германского языкознания. Слава тезки-Пушкина Александра не прельщала, а вот немецкий язык он знал очень хорошо.
Пригодилось…
– Фридрих, – наконец представился сосед. – Только Фрицем не называй, не люблю.
Александр Белов молча кивнул. Выходило, как ни крути, скверно. Друг другу они не верят, и это, если подумать, правильно. Но – не поговоришь, что плохо. Можно только о погоде или… Или о географии!
– Фридрих, если это не военная тайна, куда мы попали? В смысле, что за город?
Сосед взглянул удивленно.
– В самом деле не знаешь? Ковно, бывший литовский Каунас. Здесь у пшеков отделение Экспозитуры № 1, подчинение двойное – Секция Восток при «Двуйке» и Корпус охраны границы. Если ты действительно русский, то попал по адресу, они работают непосредственно против СССР, Литвы и Латвии. Не удивил?
Замполитрука покачал головой. «Мы тебя отсюда уберем». Вот и убрали подальше, чтобы без помех заняться кулинарией. Бифштекс, как и было обещано.
Географическая тема исчерпалась, однако Фридрих (не Фриц) сам нашел новую. Взглянул внимательно, прищурился.
– А скажи что-нибудь по-русски!
Александр покосился на недоступное окно.
– По-русски?
Sizhu za reshetkoj v temnice syroj.
Vskormlennyj v nevole orel molodoj,
Moj grustnyj tovarish, mahaya krylom,
Krovavuyu pishchu klyuet pod oknom.[25]
Подумав немного, вспомнил майора с моноклем.
– Только это ничего не значит, здесь, в Польше, полно эмигрантов. Найти кого помоложе, в шинель нарядить, а для верности по физиономии съездить…
– Знаю! – Фридрих махнул здоровой левой. – Кстати, откровенность – хороший прием, чтобы войти в доверие… А хочешь психологический эксперимент? Все равно делать нечего.
Александр пожал плечами.
– Психологический, говоришь? Ну, давай психологический.
Немец оживился, подсел ближе, ударил взглядом.
– Правило самое простое. Говорю слово, а ты в ответ первое, что на ум приходит. Три подхода. Годится?
Белов хотел сказать «нет» (чего придумал, фашист!), но губы сами шевельнулись:
– Да!
Фридрих
Тем, кто родился после 1991 года. Стихи Александра Сергеевича Пушкина.