Люди с гобеленов. Выбор сделан?. Анастасия Титарева
и теперь их души пируют не с нами, но с богами! Мой род обнищал. Эльнира, жена брата моего, – обратился он к женщине, сидевшей за столом с влажными глазами. – Ты всегда найдёшь в моём доме защиту и помощь для себя и своих детей!
– Выпьем! – воскликнули соратники и подняли кубки.
Ингрид тоже подняла кубок и опустошила его, желая ни в чём не уступать соратникам отца.
Пир длился долго. Сначала все ели, а потом пили. Много. И много говорили. А когда гомон унялся, Рейна затянула скорбную песнь в память о погибших. От надрывных звуков голоса жрицы у Ингрид на глазах выступили слёзы. Она вспомнила Рейвана.
Застучал одиночный барабан, воины подхватили маршевый ритм ударами мечей о щиты. Песнь печали перетекла в боевой гимн каэрванцев. Когда бой стих, ван наполнил кубок мёдом и поднял его.
– Под сердцем у моей жены ребёнок, и я верю, что боги послали мне сына, моего наследника! Выпьем!
– Выпьем! – раздался гул голосов.
Кто-то из воинов, сильно обрадованный новостью, вновь застучал мечом по щиту. Соратники подхватили бой, который не затихал ещё много минут.
– Как я рад, Ингвар! – раздался в широкой улыбке Лютый, поднимая кубок. – За тебя и прекрасную Сигги! Верю, что боги послали тебе сына! Каэрвану нужен твой сын!
Ингрид встретилась взглядом с Лютым. Он упорно глядел ей в лицо. Ингрид отвела глаза.
«Он что, посмеяться надо мной снова хочет?» – подумала она.
Вцепившись в ручки кресла, Ингрид хмуро озиралась по сторонам. Вдруг она увидела в толпе Тирно, пробиравшегося в её сторону, и оживилась.
– Тирно! – поприветствовала она.
Рудокоп поклонился.
– Здравствуй, Ингрид. Как ты прекрасна в этом наряде! Сияешь, словно солнце, и скоро затмишь свою распрекрасную мать, – Тирно поклонился Сигги, встретившись с ней взглядом, и вновь обратился к Ингрид: – Ты рада новости, которую сообщил твой отец?
– Конечно, – почти без эмоций ответила Ингрид. – Мой отец заслуживает долгожданного сына, он уже не молод.
– Тирно, вот, ещё более немолод, но всё время вьётся возле тебя, когда возвращается со своих рудников! Наверное, на что-то надеется, – усмехнулся Лютый.
– А что, надеяться никогда не поздно! Ты поймешь это, Дэрон, когда будет тебе столько лет, сколько мне, – ответил седовласый Тирно, и они оба рассмеялись.
Тирно был близким другом галинорца и, брезгуя воинским прозвищем, которое дали ему риссы, рудокоп всегда называл его по имени.
– Отец, – обратилась Ингрид к вану, – Тирно пришёл просить тебя о стражах в шахту. Набулы под личиной разбойников постоянно приходят и грабят его. Рудники лежат близко к границам: нужно организовать дозоры и поставить частокол.
Ван Ингвар внимательно посмотрел на дочь.
– Ты была бы прекрасным правителем, если бы родилась мужчиной, – чуть заметно улыбнулся он.
– Ещё бы, отец! Но чем я хуже мужчины? Чего мне не хватает?
Ингвар прищурился, и Ингрид поняла, что его снова прихватила