Какие большие зубки. Роуз Сабо
полу, и мимо нас молнией пронесся Рис на четырех лапах; черная шерсть сверкнула, когда он в один прыжок преодолел последние несколько ступенек. Он залетел за угол, в небольшую гардеробную под лестницей, и спустя пару секунд снова появился на виду, уже на двух ногах. Он надел через голову свитер, а затем потянулся к пуговице на брюках, чтобы застегнуть ее.
А потом он сделал кое-что странное. Он остановился перед грязным зеркалом в главном зале и лизнул ладонь. Аккуратно пригладил черные блестящие волосы на лбу, точь-в-точь как Лума только что приглаживала мои. Потом повернулся влево, не сводя глаз с отражения, расправил плечи, сунул руки в карманы и только потом переступил порог столовой.
Едва он скрылся из виду, я повернулась к Луме.
– Не припомню, чтобы его так заботил собственный внешний вид, – сказала я. Это было не в его характере. Рис – хищник, прекрасный и неудержимый. Странно было видеть, как он расфуфыривается перед зеркалом.
– Не знаю, кого он хочет надуть, – сказала Лума. – Он пытается впечатлить Артура с тех самых пор, как приехал домой на лето.
– Впечатлить? Но зачем?
– Как по мне, это ребячество, – ответила она и бросилась вслед за кузеном. Но я заметила, что, пробегая мимо зеркала, она тоже остановилась. Я пошла за сестрой, стараясь держаться сзади, и увидела, как она наматывает прядь волос на кончик пальца и отпускает, чтобы та завитком осталась висеть возле лица.
Я оказалась последней, все остальные уже собрались за столом: бабушка Персефона во главе, Миклош рядом с ней, что меня удивило (я думала, они всегда садятся на одни и те же места). Мама опять сидела в бочке возле края стола. Лума и Рис боролись за место напротив Артура, и в этом хаосе мне удалось незаметно занять место рядом с ним. Вошла Маргарет с огромным подносом, полным полусырой дичи: филе, стейки и еще что-то, чего я не смогла опознать. Дедушка Миклош насадил кусок мяса на двузубую вилку и махнул в мою сторону.
– Малышка, ты должна попробовать сердце.
Я застыла. Вилка с сердцем дрогнула, и дедушка Миклош сначала будто бы не понял, а потом загрустил. Наконец Рис обеими руками схватил кусок с вилки. Дедушка одобрительно крякнул. Ужин начался.
Столовая наполнилась скрежетом зубов и лязгом зубьев вилок о фарфоровые блюда. Дедушка Миклош уткнулся лицом в свою порцию, съел самые нежные части и облизал тарелку дочиста языком, который казался слишком большим для его рта. Я ела медленно, как меня учили в школе, краем глаза наблюдая за этой мясорубкой. Мне было не так страшно, как за завтраком, но ощущение, что я могу стать следующей, никуда не делось.
Я искоса поглядывала на Артура. Он как будто слегка улыбался. Я обратила внимание, что он ничего не ест, только передвигает еду по тарелке и время от времени скидывает кусочки в салфетку у себя на коленях. Я ощутила дикий стыд.
– Простите их за это, – прошептала я на фоне чавканья и довольного мычания. – От такого у кого угодно аппетит пропадет.
Артур повернул ко мне голову, вид у него был озадаченный.
– Я далеко не первый раз ужинаю у Зарринов, так что