Украсть богача. Рахул Райна
каким-то чудом был выполнен. Отец же нашел мне замену: электрическую мельницу для специй, и очень этому радовался. Дела шли в гору. Мое отсутствие он наверняка объяснял тем, что я учусь в школе при монастыре, которую он оплачивает при первой возможности. Еще немного – и туристы проложат к нему тропу. Я был ему больше не нужен. Я выполнил свое предназначение. Двенадцать лет, а миссия уже выполнена.
Клэр каждый день проверяла у меня уроки, регулярно просматривала мой табель. Если с чем-то не соглашалась, горячо спорила с моими учителями. Она была в курсе всего. Покупала мне учебники и одежду на собственное жалованье, которое канцелярия задерживала все чаще.
Мне приходилось нелегко. Если Клэр казалось, что я ленюсь, она неделями не разговаривала со мной и даже не смотрела в мою сторону, и ночами, когда отец спал, утомленный женским обществом, я плакал – из-за страха, что Клэр меня бросит, что я снова стану ничтожеством, что я никто без нее.
Я трудился так, словно того и гляди оступлюсь, согрешу, будто есть во мне какая-то грязь, какая-то порча, и мое дело – не дать ей воли.
Я учился. Жить стало лучше.
А потом, когда мне было четырнадцать, все пошло наперекосяк.
Пять
Родители Рудракша Саксены заплатят. Если на них свалилось богатство, пусть отдают мою долю.
Деликатничать я не стал. Не слал им сообщений с намеками. Не просовывал писем под дверь. Выждал два дня, переоделся доставщиком пиццы и вошел прямиком в эту самую дверь. Застал их врасплох – никаких тебе любезностей, никаких открыток «Поздравляю с аферой!».
Квартира семейства Саксена гудела как улей. Журналисты всех мастей – толстые колумнисты, худые до прозрачности блогеры, – завистливые соседи, десятки владельцев школ и подготовительных курсов, жаждущих заполучить фотографию Руди к себе на билборды, рекламисты, хозяева магазинов, подхалимы из Народной партии кишели на лестницах и в коридорах, я пробирался сквозь толпу, как кинозвезда на кашмирском лугу. Явились даже священники, черт бы их побрал, чтобы сотворить кали пуджу[102] или что там у них принято, дабы омыть грехи мира. Еще немного – и сюда явятся хиджры: дайте нам несколько тысяч рупий, а не то проклянем Руди и несчастные его дети родятся гермафродитами.
Я на миг задержал дыхание.
И вошел.
– Пицца, сэр, пицца, сэр, осторожно, осторожно, сэр!
Невидимый.
Незамеченный.
Прекрасный.
Но нет – меня тут же остановили.
Я и бровью не повел. Никто и никогда не скажет, что я хоть раз растерялся в непредвиденной ситуации.
Мускулистый коротышка с седеющими волосами, уже обрюзгший, но в прошлом, несомненно, поучаствовавший не в одном стихийном любительском соревновании по рестлингу, протянул ко мне толстую руку:
– Ваше удостоверение, сэр.
– Доставка пиццы, сэр.
– Покажите мобильное приложение и номер заказа, сэр.
В общем, типичная индийская ситуация, пассивно-агрессивная беседа,
Пуджа – обряд поклонения богам, в данном случае Кали.