Я тебя слышу. Виктория Полечева
Там парниша будет в зеленой кепке, скажешь, что от меня. Только не спались, Стас! Будешь вмазываться прямо там, не спались! Спалишь моего парнишу, я тебя найду и не прибью, нет. Будешь лежать у меня месяц, понял?! Ни грамма не дам.
Стас быстро кивает. То, о чем говорит Казбек, в разы страшнее смерти.
Он на ослабевших ногах спешит к метро и перед самым входом натирает лицо снегом, чтобы не остановили. Как обычно, проходит через турникет, прижавшись к медлительной старушке. На эскалаторе Стас едва не падает, его ужасно тошнит, перед глазами мечется беспокойная пелена. Но осталось немножко потерпеть. Потерпеть чуть-чуть, а потом уж все закончится.
В центре зала Стас с отчаяньем ищет зеленую кепку, люди то становятся огромными и приближаются до устрашающего близко, то превращаются в лилипутов и разбегаются в разные стороны: ни одного не поймать. И у всех лица страшные, осуждающие. То мамино презрение проскользнет, то папино отвращение. Но зачем они так смотрят? Не понимают, что ли, как важно сейчас, как нужно получить хоть капельку? Получить хоть что-нибудь?
Широкоплечий парень хватает Стаса под руку и тащит его в переход. Стас бессмысленным, отупевшим взглядом смотрит на парня сверху вниз и визжит от радости. Кепка зеленая! Зеленая кепка сама его нашла! Спасен… Спасен!
Парень грубо толкает Стаса к стене, нависает.
– Тихо. Заткнись. Перестань орать.
Парень сует Стасу пакетик ярко-малинового цвета и выдирает из испачканных высохшей кровью пальцев комок денег.
– Ч-что это? – Стас с вожделением смотрит на пакетик и быстро-быстро прячет его в карман джинсов, туда, где еще совсем недавно покоился ключ, последняя связь его с домом. – Я таким еще не… Что это? Как его?
– Это под язык. Приклеивается намертво, долбит сутки. Потом пройдет.
– Под язык?.. Но мне такие уже не… Мне нужно со шприцом. Пожалуйста, есть такие? – Стас мнет пакетик через ткань джинсов. – Пожалуйста.
– Что есть, то есть. Это новый. Там три штуки, но уже с одного уносит ого-го-го. Осторожней, сильнее мета.
– Сильнее? Сильнее и не по вене? Ладно, ладно, хорошо, я возьму. С-с-спасибо.
Зеленая кепка кивает и быстро уходит. Стас трясущимися руками достает все, что есть в пакетике – тонкие глянцевые пластины сантиметров десять в длину. Стас сует все три в рот, его едва не тошнит, но он подавляет приступ рвоты. Денег больше нет, и вряд ли еще будут. Нельзя терять такую ценность.
Стас садится на пол, вытягивает вперед ноги, касается затылком бетонной стены. Боль отступает, прячется в розовую клетку, чтобы отдохнуть, а потом приняться за терзания с новой силой. Люди равнодушными серо-желтыми мазками проходят мимо. Стас закрывает глаза, голова его медленно склоняется к плечу.
«Пред каждым бедствием земным, которым
На горькую мне зависть гибли люди.
Кидался в бездну я с стремнины горной:
На дне ее, о камни сокрушенный,
Я оживал по долгой муке. Море в лоно
Свое меня не принимало; пламень
Меня