Иной и Иные. Двери не то, чем кажутся. Евгений Пышкин
с того, что ей предшествовало.
Можно, ничего не выдумывая, сказать о том, что три текста этой книги есть художественное произведение, вымысел – и точка. Можно было создать интригу, или мистификацию, что эти неравнозначные по объему и содержанию повести имеют отношение к реальности. Но дело-то в том, что это и есть реальность. Это произошло на самом деле. Сказав это, следовало отложить в сторону воображаемое перо и оставить читателя один на один с текстом, но, переживая вновь и вновь те события, я понял: промолчать – самый простой выход, но молчать не выйдет. Да и, кроме того, кинув читателя в дебри этого странного текста, я поступил бы опрометчиво.
Текст сам по себе простой, вроде бы, но история его возникновения весьма необычна. Я пытаюсь подобрать правильное слово, которое бы емко охарактеризовало все, но слова бессильны. Формулировки, такие как: это было мистическим прозрением, это было телепатией, это следует рассматривать под эзотерическим углом – не удовлетворят даже меня. От них пахнет канцелярской пылью, я бы даже сказал номенклатурой, словно ты пытаешься зарегистрировать кипу бумаг и быстрей сдать их в архив, чтобы они затерялись среди прочих пухлых папок.
Посему не стану приклеивать ярлыков, а пусть и неуклюже попытаюсь рассказать и объяснить. Читателю останется самое легкое – поверить и следить за историей дальше, или не поверить – и выбросить из головы эти бессмысленные строки. Я так оговариваюсь выше – попытаюсь, только потому, что я многого не знаю. Если коротко, мне недостает некоторых знаний. Читатель сам увидит, каких именно знаний.
Я перехожу к объяснениям с особой осторожностью, но прежде я должен немного сказать о себе.
Мне двадцать лет, точнее было двадцать, когда началась эта странная история. Я подрабатывал в научно-производственном предприятии в сфере ВПК – Военно-Промышленного Комплекса. Я не буду распространяться о своей работе не в силу закона о не разглашении тайны, хотя и это тоже, а в силу того, что моя история никакого отношения не имеет к моей профессии.
Порой я даже сомневаюсь насчет профессии. Порой мне кажется, что записывание историй (выдуманных и реальных) и есть моя профессии, ну, а работа – это работа. Кажется, я веду двойную жизнь. Хотя чего лукавлю и обманываю сам себя, так оно и есть. Жизнь двадцатилетнего молодого человека, имя не важно, четко разграничена на две части. Равные ли эти части, не знаю. Но впервые я задумался над этим, скорее всего, лет пять до описываемых событий. Только юные и воодушевленные высокими идеями подростки могли заговорить об этом. Да, я не ошибся – юные подростки. Живут же ведь на свете тинэйджеры с отягощенной душой и уставшим взглядом, который упирается в землю и не смотрит вверх. А мой взгляд смотрел вверх, как в переносном значении слова, так и в прямом.
Так вот, однажды мой друг рассказал о смутном сне. Будто вечером гулял он по деревне. Было как обычно тихо и безлюдно. Но появившийся неопознанный летающий объект нарушил умиротворение. Появились не зеленые человечки, а пришельцы внешне ничем не отличимые от нас. Люди как люди, лишь одеты в футуристические костюмы. Они предложили другу полет к иным мирам. Друг отказался, а жаль, можно было бы рискнуть, ведь это не на самом деле. Именно тогда, после того как сон был рассказан, и вспыхнула та мысль подобно огням неизвестно откуда взявшегося корабля пришельцев. Мысль банальная: живем мы своей жизнью, но ведь где-то есть и иная жизнь. Представить – и голова закружится. Мы так погружены в свои дела и считаем реальностью только эти дела. А ведь они могут быть нереальны и, наверно, абсурдны для жителей иных миров. Нет, я тогда не подумал конкретно о пришельцах с других планет, ведь пришелец – это просто существо или сущность из иного мира. Каков тот иной мир? Пусть это будет далекая планета, или параллельный мир, или нечто третье, неважно, решил я. Что третье, я сам тогда не понял.
И вот так и в такой форме эта мысль, возникнув, угасла. Я решил, что она исчезла навсегда. Но мне пришлось вспомнить о ней через несколько лет.
Это бы конец декабря. Я поехал в деревню на празднование Нового Года. Вагон был залит желтым светом. Солнце уже зашло, и тьма за окном создала впечатление, что поезд едет сквозь неизвестность. Если бы не стук колес на стыках рельс, можно решить, что вагон стоял на месте. Поезд проехал мост, и город остался на том берегу, переливаясь разноцветными огнями, будто сказочное существо. Оно походило на рыбу или птицу, случайно заплывшую или залетевшую в наш мир. Эти слившиеся в едино искусственные светлячки напоминали чешую или оперенье.
Именно в этот момент и случилось то странное, в которое я до сих пор верю не до конца. Хотя говорить о внезапности события было бы неверно. Оно, если так можно сказать, влилось в круг моего бытия незаметно, будто прокралось на мягких лапах, словно неведомое животное, но я не заметил сего движения, и попервоначалу принял как данность.
Я прошел в тамбур. Темно. Лишь свет уличных фонарей порой заглядывал в окошки. Я мог с уверенностью сказать, что в тамбуре никого не было. Холодный огонь лизнул стекло, ненадолго осветив пространство, но со светом следующего фонаря я заметил человека среднего роста. Это единственно, что