«Дожить до смысла жить». Петр Альшевский

      Чиркулева. Певец, покоритель сердец… потеряет его Россия, чует моя душа.

      Зинягин. Кто помрет, тому суждено.

      Алтуфин. Фатализм – чушь бабская и мужицкая.

      Зинягин. Всеобщая, получается?

      Алтуфин. Дамы и кавалеры. Бабы и мужики. В чем между нами отличия, тебе ясно?

      Зинягин. Вам сладкое шампанское, нам кислый хлеб. Не удивляйтесь, что мы восстали!

      Чиркулева. Отца Гаврилу я про революции спрашивала, и он отвечал мудрено, будто запутывал…

      Прядилов. (появившись в комнате) К Владимиру Ульянову-Ленину за простыми ответами ему бы тебя послать.

      Чиркулева. К Ленину он не очень… не нравится ему политика, когда богатство у людей отбирают.

      Зинягин. Что на виду, похватали, а припрятанное поди сыщи… еврейские комиссары не дураки, но наш поп, как лисица хитер, всю землю вокруг церкви раскопай – ничего не накопаешь.

      Чиркулева. От красных коммунистических глаз убрал он надежно.

      Зинягин. В земле его добро будто у Христа за пазухой…

      Прядилов. Ваш рассказ об отце Гавриле меня увлек. Тайник с представляющими ценность предметами у него, говорите, есть?

      Зинягин. Вообразив огромнейшую сумму ты, мил человек, не ошибешься. Скромно воображать ни к чему, на полную воображение отпускай. Но я не вижу радости на чужую жирную корову смотреть. Не перепадет тебе от нее молочка.

      Чиркулева. Подойдешь подоить – хозяин тебя дрыном огреет.

      Прядилов. Я прокручиваю в голове ваши опасения, мою решимость… любимая мною сестра томится у красных в заложниках. Мне нужно ее выкупить, деньги для выкупа где-то взять… пойти со мной на соглашение отца Гаврилу я заставлю.

      Зинягин. Жестоко с ним вы намерены? Пальцы ему оттяпать?

      Прядилов. Я заберу у него половину. Обязательно заберу.

      Зинягин. Когда у него половина пальцев останется, он все вам согласится отдать.

      Чиркулева. Хватит тебе с пальцами лезть, зачем ты к безбожной лютости человека подталкиваешь? Он отца Гаврилу разок стукнет и разойдутся они к общему удовольствию.

      Зинягин. Наш богоизбранный батюшка в золотишко вцепился – не вырвешь, пальцев его не лишив. Ты про неурожай года восьмого-девятого вспомни. Государство лотерею устроило, чтобы нам, бедолагам, на выживание денег собрать. Отец Гаврила из своих сундуков сколько на хлеб нам достал?

      Чиркулева. Ни гроша, помнится, не выделил… бабы с умоляющим видом около него терлись, но разжалобить не удалось. Не требовать же у него, у святого отца. Мучения он видит, глаза ему, Господь, наверное, не запорошил… резать священнику пальцы я не позволю. В ЧК о ваших намерениях заявлю.

      Прядилов. Отрезание пальцев я, разумеется, не произведу… комиссары на крюк бы его подвесили. В бочку с водой засунули бы вниз головой. Почему они его не пытали?

      Чиркулева. Спроси у лешего в лесу, у яблони в саду, а нас не спрашивай, не имеем мы, что сказать. Идти к отцу Гавриле намерение у вас твердое?

      Прядилов.