Оптимум, или Относительный критерий. De Zeus
на полу происходила величайшая из трагедии. Обезумевшая мать пыталась привести в чувства умирающего маленького сына. Пуля пробила его лёгкое и вместе с воздухом и кровью из него уходила жизнь. Отец не обращая внимания на струю крови из своей ноги, не зная, что делать то искал пульс у сына, то пытался делать искусственное дыхание. Маленькая девочка забилась в углу и, закрыв лицо руками и ножками, тихо стонала, боясь громко плакать. Мужчины с дрожащими руками, понимая, что ничем помочь не могут, отошли к лестничному проёму за стеной. Время и пространство словно остановились, невыносимая картина казалось длиться вечность, даже звуки войны отошли на второй план.
Стрельба немного поутихла и отдалилась от данного места. Двое парней, сидя на корточках возле лестницы, курили и шёпотом разговаривали, пытаясь не показывать друг другу своего испуга. Семья обнявшись молча сидела за стенкой на грязном полу возле мёртвого ребёнка. Это была минута равновесия в самом хаосе, затишье перед бурей. Как вдруг всё навсегда изменилось. Раздались звуки какого-то движения наверху, и в окно что-то влетело, упав с глухим звуком. Доброволец, сидевший лицом к дверному проёму, даже успел встать и заглянуть в комнату, где обессиленная горем семья вообще никак не отреагировала на гранату, лежавшую в паре метров от них. Он не успел крикнуть, как раздался оглушительный взрыв, отбросивший его как тряпку на стену. В подвале с грохотом обвалился потолок и часть стен, превратив помещение в руины, оставив небольшое пространство возле лестничного пролёта. Темнота, клубы пыли и стон, раненого осколками гранаты в живот добровольца, перемешались в голове контуженного и до смерти перепуганного молодого человека.
Он не сразу сообразил, что ему делать. На ощупь, ползая, он попытался понять, где он. Потом дрожащими руками он достал телефон и включил фонарик. Это была узкая дорога в ад. Сквозь плотный пыльный туман, в совершенном беззвучии нестерпимого звона в ушах, парень улицезрел бесконечность, в которой не было ни времени, ни пространства. Сплошной серый как пепел цвет скрывал от него границы замкнутого мира, он еле различил на полу силуэт полностью серого цвета скорчившегося человека. Он машинально перетащил его вместе с оружием на то место, где ранее сидел сам. Боец, держась обеими руками за живот, стонал как маленький ребёнок, приговаривая: “Мама! Мама! Мамочка!” Молодой человек совсем растерялся, выполняя какие-то бессмысленные движения.
– Сейчас, сейчас, всё будет хорошо, всё будет хорошо, – нёс какую-то несуразицу он.
Парень снял с себя куртку и накрыл раненного. Сидя на корточках, он стал искать в телефоне номер куда позвонить. Не сразу додумавшись, что звонить в скорую помощь или в милицию нет смысла, он набрал номер своего начальника, и когда на вызов ответили, парень затараторил в трубку:
– Алло, мы здесь! Всех убили! Нас засыпало в подвале! Заберите нас срочно! Они с ума сошли! Стреляют во всё, что движется!
– Вы где? – спросил начальник.
– Что? –