Невеста с опытом работы. Дина Зарубина
обычный процент составляет пятадцать-двадцать риксов, более – не превышает пятнадцати.
– Занял кузнец пятьдесят риксов. Даже если считать по двадцать процентов, то это десять, умножаем на шесть месяцев, выходит пятьдесят долга и шестьдесят риксов процентов, всего сто десять риксов, откуда двести взялось? Вы плохо считаете, уважаемый. А если считать по пятнадцать процентов, то и того меньше. Коллегия, пересчитайте.
– Если по пятнадцать процентов, то выходит пятьдесят долга и сорок пять процентов. Всего девяносто пять, – растерянно сказал судья, почиркав карандашом по листу бумаги.
– И какое основание лэр Марон имеет требовать сумму в два раза больше, чем нужно? – возмутилась я.
В зале зашумели, раздались негодующие возгласы. Папенька посмотрел на меня, в горле его что-то булькнуло.
– Пригласите в суд парочку соседей лэра Марона! – распорядилась я.
– Ваше высочество, мы уменьшим сумму иска в половину, и решение будет законным! – заюлил судья. – Зачем же звать соседей?
А вот хрен вам! Я вошла в азарт. Буду биться до последнего, а дело это развалю! Не позволю детьми торговать! Доставленные соседи, боязливо косясь на пышную обстановку и важного короля, буднично рассказали, что лэр Марон держит в услужении пять мальчиков от десяти до пятнадцати лет, кормит их впроголодь, бьет и издевается.
– Я добрый хозяин, – возопил бархатный. – Это клевета! Я забочусь о сиротах! Они ни в чем не нуждаются!
Кажется, до папеньки стало доходить. Он помрачнел и нахмурился.
– Доставить сюда сирот из дома лэра Марона! – прозвучал приказ.
– Согласен на рабский договор кузнеца, вместо его сына, – быстро сказал истец, нервно облизывая пересохшие губы.
– Снимите цепи с ответчика и прекратите толкать его сына! – распорядилась я.
– Не снимайте цепи, он меня убьет! – завопил истец, стремительно бледнея.
– Не иначе, как за доброту, – мягко сказала я.
На галерее и в зале засмеялись, кто-то засвистел. Судьи сидели мрачнее тучи. Лэрд Брент сиял собственным светом.
– Так снимать? – переспросил стражник.
– Снимать, не слышали приказа ее высочества? – рявкнул папенька. – И встаньте возле истца, охраняйте.
Кузнец смог обнять своего сына, мальчик заплакал, вцепившись в грязную рубашку отца. Первый раз кузнец поднял голову и посмотрел на короля и меня. Ух, какой это был взгляд! Я едва сдержала слезы. Такой бывает у голодной бродячей собаки, которая давно разуверилась в людской доброте, но все еще надеется, что вдруг вместо очередного пинка ей кинут корку хлеба.
В зал вошел стражник. У него было такое странное закаменевшее лицо, что разговоры смолкали по мере того, как он шел к тронам. За ним шли четверо невероятно худых бледных мальчишек, в лохмотьях, испуганно жмущихся друг к другу.
– Где пятый? – спросил судья. – Свидетель солгал?
– Пятый не может придти, – глухо доложил стражник. – Хозяин не кормил его семь дней и держал на улице на цепи. Я отправил его в больницу.
– Королевского