Грани пустоты. Алекс Рауз
странное имя.
– Николай, – собственный голос звучал жалко и слабо. Поэтому он кашлянул, для вида прочищая горло. – Ворс, а зачем нужны два человека? Панель не запустить в одиночку?
– Чтобы хоть один смог до неё добраться, – глухо ответил стюард. – Если остальные отсеки разнесло… В технической зоне есть скафандры. И тогда мне понадобится помощь.
– Но я никогда… – Николай ошарашено замер.
Ворс обернулся насколько позволял узкий лаз. В его пронзительных серых глазах не было и капли страха. Или он прекрасно владел собой.
– Не переживай, в космос пойду только я, помощь понадобится на корабле, чтобы я смог вернуться.
Через несколько метров они уткнулись в первый люк. Стюард приложил к нему руку и надолго замер. Но Николай не выдержал в давящей тишине и минуты.
– Что ты делаешь?
– Вентиляционные туннели укрыты мощным теплоизолятором, как и отсеки. Но сами люки в переходах, как правило – просто кусок металла. Если впереди ничего нет, металл быстро остынет. Я почувствую разницу температур.
– Вот же чёрт…
Желание уползти назад, укрыться, вернуться в Видовую стало невыносимым. Николай впервые кожей ощутил, насколько близко к смерти он находится.
Когда взорвалась бомба, его накрыла волна паники. Она лишала рассудка и здравого смысла, превратив умного человека в беспорядочно метающееся животное. Тогда смерть ощущалась инстинктами, это было совсем другое. Общее, массовое, бессознательное. Он выжил, вокруг были другие люди, и призрачный шанс на спасение.
А сейчас он в полностью ясном сознании. И понимал, прочувствовал на всех уровнях забившегося в пятки разума, что конец может наступить сразу, как только откроется люк. Этот или следующий, уже неважно. Как он мог добровольно залезть сюда? О чём только думал, когда соглашался?
Отказаться от жребия, от выбранной случайно судьбы – и никто бы не смог запихать его сюда насильно.
Началась клаустрофобия, стены давили и лишали воздуха, которого ещё должно быть в избытке.
– Ворс, – прошептал он. – Мне страшно.
– Я не открою люк, если за ним нет кислорода. Мы найдём другой путь, – успокаивающе прошептал стюард. – Я почувствую.
– Я не хочу умирать, – в тихом голосе прорезались лёгкие истеричные нотки.
– И я не хочу, – улыбнулся Ворс. Он не оборачивался, но эту улыбку Николай услышал в словах. – Мы уже в заднице, давай попробуем выжить. Холода нет, я открываю.
Николай зажмурился. Говорят, в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь. Кто бы знал, что это бессовестная ложь! Даже с закрытыми глазами он снова видел металлические стены, зажавшие его в узкой коробке между уровнями. В бесконечном холодном космосе, в полуразрушенном корабле. Рядом с беспощадным солнцем и мёртвой тишиной пустоты.
Рычаг дёрнулся и новый лаз открылся. Ворс был прав. И капитан был прав – система дала сбой. Какая-то часть корабля выжила, возможно – большая часть.
Николай шумно