Свечка. Том 2. Валерий Залотуха
во всем, монахи оставались разными, даже одинаково до нитки промокнув: на длинном, корявом, как старое дерево, о. Мартирии вода задерживалась в складках одежды, морщинах и волосах, а с круглого и гладкого, как резиновый мяч, о. Мардария она быстро стекала.
Игорёк не знал (да он тогда ничего не знал!), что в тот день церковь праздновала Крестовоздвижение.
Хозяин тоже этого не знал, откуда ему это знать, но наследственный инстинкт закоренелого атеиста подсказывал, как крестовоздвижение превратить в крестопоношение. Это был его личный праздник. Челубеев и выглядел празднично, вырядившись в длинную, до щиколоток, плащ-палатку, а на голову водрузив новомодную, с высокой тульей, как у американцев, упрятанную в целлофановый пакет на резиночке форменную фуражку. Хозяин не стоял на месте, а прохаживался взад-вперед, невидимо перебирая под плащ-палаткой ногами, отчего двигался плавно, словно исполнял лирический танец из репертуара ансамбля «Березка». В опущенной руке Челубеев держал ярко-красный матюгальник, который он время от времени прикладывал ко рту и обращался к зэкам, комментируя происходящее. Искаженный голос был неузнаваем, но интонация оставалась челубеевской: властной, победной, глумливой.
Зэкам не нравилось, когда Хозяин подобным тоном с ними общался, – досадовали и злились, зато когда с другими – слушали с удовольствием. И все бы совсем хорошо, если бы не тоска в небе и тоска в брюхе – дождь во время обеда, но Хозяин об этом словно забыл и говорил с упоением:
– Тут к нам приехали два дяденьки, одетые тетеньками. (Пауза.) Мы их не звали, они сами пришли. (Пауза.) Ну что ж, мы гостям рады. Тем более что они с подарком! (Пауза.) А что ж это за подарок? (Пауза.) А подарок этот – крест! Я говорю: тетеньки, то есть дяденьки, вы адресом ошиблись, у нас здесь не кладбище, а исправительно-трудовое учреждение! Что-что? – Хозяин повернулся к о. Мартирию, который заговорил с нетерпеливым видом, оспаривая какое-то утверждение. – Имеете что-то сказать? Говорите, говорите, мы послушаем! – А сам прячет матюгальник за спиной.
Монах громко заговорил, но из-за удаленности, шума дождя и ветра его никто не слышал.
Да и не слушал.
Слушать надо было Хозяина.
Его и слушали.
И смеяться там, где он делал паузу.
И смеялись.
Монахи были обречены со своей затеей, понятной без объяснений, – они собирались водрузить в зоне крест.
Может быть, даже кое-кто из зэков ничего против этого не имел, потому как сам носил крестик, нательный или наколотый, но Хозяин не хотел, и этого было достаточно.
О. Мартирий долго что-то говорил, пока в строю не загудели и не засвистели. Монах замолчал, и на авансцену вновь выступил со своим танцевальным номером Челубеев.
– Перевожу с русского на русский. (Пауза.) Незваные гости хотят поставить свой символический крест на самой высокой точке вверенного нам исправительно-трудового учреждения. Во-он там, – он указал пальцем на островерхую крышу солдатской чайной. – Мы с вами собирались устроить там спортивный зал. (Пауза.) Со спортивными снарядами и тренажерами. (Пауза.)