«Не сезон». Петр Альшевский
представители критического реализма. Жрущие водку почтальоны.
– И сколько же нас? – спросил почтальон Гольцов. – Коли ты напился, я у тебя расползаюсь и разбиваюсь на множество разнообразных, сидящих и ходящих, но не один из них не представитель. Государство у нас представляет он.
– Принимайте меня всерьез, – промолвил Чурин. – Не заводите ненужных связей.
– На конспиративной квартире шепчутся бунтари, – сказал Юпов.
– Чего-чего? – заинтересовался Чурин.
– К ним подлетают фламинго, и все вместе они трепетно приближаются к стене, на которой висит моя картина. Торжественность подчеркивается звучащей в комнате ораторией – величественные звуки идут от картины. Состав исполнителей выписан мною на холсте. Хор облачен в искрящиеся шинели, на солисте трещащий по швам сюртук и шляпа из черного фетра… лицо для него я взял у вас. Придал выражению совестливость, представителям государства свойственную.
– Ты, Юпов, мечтатель, – промолвил Чурин. – С уклоном на провокацию. Поддержка производителей культуры в наши задачи входит, но твои картины государство не приобретет.
– Не отвалит тебе и за музыку, – сказал почтальон Гольцов.
– А-ты то чего выступаешь? – окрысился на него Юпов. – Почтальон, да? Зарплата у тебя от государства, и ты, конечно, в системе – с теми у кого бодрые, осуждающие голоса… чей тон не терпит возражений… я говорю более мутно. К казне не протискиваюсь. Безбедное существование обеспечивается мне моей популярностью за границей, где галереи бьются за мою живопись, а знаменитые дирижеры рвутся исполнить…
– Вранье, – промолвил Захоловский. – Ты живешь на пенсию твоей матери.
– Да ты что, – возмутился Юпов, – что… что ты сказал… да я…
– Мы все в теме, – заявил Гольцов.
– Какой еще теме?! – воскликнул Юпов. – Вы обалдели?! Что за пенсия, о чем вы…. я с матерью вообще не знаюсь!
– Но деньги-то тебе от нее поступают, – сказал Чурин. – Она жаждет разделить с тобой достающиеся ей крохи, и ты маме не отказываешь. Ведешь себя, как примерный сынок.
– Не по-мужски, – сказала Виктория.
– Мужчины зарабатывают сами, – сказал Гольцов.
– Почтальоны? – процедил Юпов.
– А чем почтальоны хуже? – спросил Гольцов.
– Если мужик почтальон, – усмехнулся Юпов, – он… он по уши. И ему бы не вякать! Не заводить разговоров о мужчинах, поскольку мужчина-почтальон звучит позорно… выдает твое ничтожество.
– Ну ты, Юпов, сволота, – протянул Гольцов. – Набиваешь кишку на материнскую пенсию, а честных работяг чмыришь не про что… художник он. Бездельник с кисточкой! Шланг окаянный!
– А ты баран, – сказал Юпов.
– Сучонок, а… бездарность, а…
– А!А!А! Талант – я! Баран – ты!
– На меня ты… и при всех! Падла зарвавшаяся!
– Ха-ха-ха! – засмеялся Юпов. – Почтальон Маруся!
– Падла