Индия. 33 незабываемые встречи. Ростислав Рыбаков
Просто никакого асфальта там и не было, а был накатанный до блеска лед.
Дальше последовала комичная суета, когда две маленькие старушонки-прохожие безуспешно пытались меня приподнять, а мимо равнодушной толпой проходили молодые балбесы и, наконец, подскочил расстёгнутый бордово-сизый десантник, ловко оттранспортировавший меня на тротуар, остановивший машину и отправивший в Склиф.
Не ехать в Индию было немыслимо и вечером следующего дня я на костылях в компании с академиками и член-корреспондентами отправился уже из делийской гостиницы на вокзал, чтобы сесть в поезд Дели-Аллахабад.
Отмечу, что через неделю я отбросил костыли – во-первых, перегрузки (и не малые) способствовали сращению, а во-вторых, в Ааре нежная индианка, то ли врач, то ли целитель, обмазками, массажем и приговорами вернула меня в нормальный вид.
Как пострадавший, я развалился на переднем сидении, выставив костыли в окно, сзади сидели друг на друге великие мира сего. Впереди шла белая посольская Волга, а за нами еще две-три машины. Мы неслись сквозь теплый вечер, пахнущий дымом и отступающей жарой.
На полпути белая Волга резко ушла вправо, но никто из организаторов, а тем более гостей, не обратил на это внимание.
Мы долго выгружались на вокзале – приехали заранее, поэтому нашли какое-то не очень заплеванное место, куда стащили все чемоданы и коробки с аэрофлотскими бирками, собрались вокруг них сами и огляделись.
Вокзал в любой стране интереснейшее место для наблюдений, но в Индии…
Вокзал в Индии не учреждение и не что-то знакомое и каждодневное – это невероятная мешанина физиономий, типов, одежд. Вас окружают не лица, а лики, не пассажиры, а странники. Вся Индия разворачивается перед вами, не обращая на вас ни малейшего внимания, полная своих забот, своих отношений; большинство сидит на полу, чаще всего семьями, где царствуют матроны с золотыми украшениями в ушах, носу и на щиколотках, суетятся большеглазые дети, даже у самых маленьких сильно подкрашены глаза, скромно прикрывают лица невестки, а над всем и всеми сияют седые бороды безумно красочных дедов, слегка растерянных от городской сутолоки. Рядом, тоже кружком, располагаются паломники, бритые наголо, с металлическими одинаковыми кофрами. Сквозь толпу величаво и медленно проходят длиннобородые святые в бусах и оранжевом тряпье и с внушительными посохами, а наперекор им, виляя бедрами, бегут прямые как палка босые носильщики, перетаскивая чей-то багаж прямо на голове – один, два, четыре распухших от тяжести чемоданов. Между ног ползают и канючат рваные грязные нищие с перепутанными чудовищными волосами – трогательные девочки или страшные безобразные старухи с вечной голодной тоской в выцветших глазах…
Здесь можно просто установить неподвижно кинокамеру и снимать фильм «Индия».
Время шло. Ни на табло, ни по радио информации о нашем поезде не появлялось. Где-то в душе шевелилось некое видение стремительно уходящей направо во тьму посольской Волги.
«А в Дели один вокзал?» – осторожно спросил