Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1. Коллектив авторов
чувств возбуждают у зрителя смех. Случается, что, свалив в один мешок все фигуры Ветхого и Нового Завета, они садятся на них сверху, когда едят и пьют в кабаках и харчевнях; одним словом, можно только удивляться, почему власти не заставят умолкнуть на веки вечные все эти кукольные ящики и почему этих бродяг не выгонят из государства.
Мимо того места, где стоял Видриера, однажды прошел актер, одетый, как какой-нибудь князь. Видриера посмотрел на него и сказал:
– Помнится, я видел его на сцене с лицом, намазанным мукой, и в тулупе мехом наружу; за всем тем, однако, вне подмостков он всегда клянется честью идальго.
– Должно быть, он и есть дворянин, – вставил кто-то, – среди актеров часто попадаются люди хорошего рода и идальго.
– Это правда, – ответил Видриера, – хотя кому какое дело в театре до благородного происхождения? Там нужно быть статным, пригожим и обладать свободною речью! А вообще актеры в поте лица и с великим трудом зарабатывают свой хлеб: они всегда должны много учить наизусть, подобно цыганам они постоянно скитаются из одного селения в другое, из гостиницы на постоялый двор, мучая себя из-за чужого удовольствия, так как благополучие их зависит от угождения вкусу публики; а кроме того, ремесло их таково, что не заключает в себе никакого обмана, ибо они ежеминутно выносят свой товар на народную площадь, и всякий его видит и о нем судит. Содержатели трупп тоже трудятся до изнеможения: хлопоты их неисчислимы, ибо они обязаны всегда много зарабатывать, дабы к концу года не залезать в такие долги, из-за которых кредиторы вчиняют иски. А в заключение скажу, что актеры так же необходимы в государстве, как леса, рощи, приятные глазу виды и все вообще предметы, доставляющие нам благородное развлечение.
Он привел еще мнение одного своего знакомого, утверждавшего, что человек, ухаживающий за актрисой, ухаживает в ее лице сразу за многими дамами, а именно: за королевой, нимфой, богиней, судомойкой, пастушкой, а бывает, что и за пажом и лакеем, ибо все эти и еще другие роли исполняют обыкновенно женщины. <…>
О фехтовальщиках он однажды заметил, что они учат такой науке или искусству, которых они, когда нужно, сами не знают; а происходит это потому, что, ослепленные собственной самоуверенностью, они хотят свести к математическим доказательствам – по существу своему непогрешимым – гневные движения и мысли своих противников.
Совершенно исключительную неприязнь Видриера испытывал к людям, красящим себе бороду. Однажды перед ним заспорили два человека, один из которых был португалец; этот последний, обращаясь к испанцу, сказал, схватив себя за сильно накрашенную бороду:
– Рóг istas barbas que tenho no rostro![48]
Видриера вмешался и посоветовал:
– Olhay, homen, nâo digais tenho, sino tinho[49].
У другого прохожего борода от плохой краски стала словно из яшмы: вся разноцветная. Ему Видриера сказал, что борода его красотой своей не уступит нежной навозной куче. У третьего борода была наполовину черная, наполовину белая, так как по небрежности он забывал подкрашивать новые волосы.
Pór istas barbas que tenho no rostro! – Клянусь бородой, которую я имею на лице! (порт.)
Olhay, homen, nâo digais tenho, sino tinho. – Увы, человече, тебе следовало бы сказать: «Не бородой, которую я имею, а бородой, которую я крашу» (порт.).