Ветви на воде. Эдвин Чарлз Табб
как и обещал, и велел не отдавать родителям больше одного. В «Грейсонс Маркет» я на этот раз купил шесть банок собачьей еды и бутылку содовой за пятнадцать центов, и это обошлось мне в доллар сорок семь. Доллар ушел на съем, пятьдесят три цента – в банку на черный день. Теперь мои сбережения составляли восемьдесят четыре цента, и для мальчишки, которому и тринадцати не исполнилось, сумма была весьма внушительной.
На следующий день Хэнк попросил меня отчистить автобус снаружи, чтобы подготовить к покраске, хотя я сомневался, что на такое нужно тратить время и деньги. Вечером он дал мне еще пять долларов. Один я попытался вернуть обратно, потому что Хэнк накормил меня завтраком и обедом, но он не взял. Я сказал, что он платит мне слишком много. По пять долларов в день мальчишкам моего возраста в шестьдесят восьмом году не давали. Он ответил, что впереди у меня много дней, в которые он не станет платить мне так много, и дней, когда у него вообще не найдется для меня работы, поэтому сейчас я должен пользоваться случаем и планировать будущее.
В этот день в «Грейсонс» я взял только содовую, потому что собачьей еды мне пока хватало. Доллар семьдесят центов отдал родителям, в банку положил три доллара пятнадцать центов. Всего за пару дней я скопил больше четырех долларов.
По пути домой я зашел в ветлечебницу, поговорил с секретаршей. Она сказала, что доктор Келли, ветеринар, за десять долларов осмотрит Скелета, но за лекарства нужно будет заплатить отдельную сумму. Еще она сказала, что общество защиты животных оплатит прививки и кастрацию, если я сам не в состоянии. Это тоже была своего рода милостыня, но я решил, что могу ее принять, потому что она не для меня, а для Скелета. Я не был уверен, что хочу его кастрировать, но секретарша сказала, что, если я не соглашусь, общество защиты животных не станет платить за прививки. Дома я извинился перед Скелетом, хотя представления о том, что его ждет, он имел не больше, чем ветки, плывущие по реке.
В следующие несколько дней я умудрился скопить необходимые десять долларов. Мне пришлось оставить Скелета на ночь в клинике из-за операции, которую врач с учетом его состояния чуть не отказался делать. Секретарша сказала, что за лекарство я могу заплатить на следующий день. Я вновь как следует поработал на Хэнка и внес недостающую сумму, а Скелету надели на шею пластиковый конус, чтобы он не лизал швы. Я еще раз перед ним извинился.
Врач велел кормить Скелета дважды в день, пока он не поправится и не окрепнет. На следующий день мы с Хэнком начали красить автобус. Я понял, что вскоре поток денег прекратится, и стал размышлять, чем дальше буду платить за собачью еду.
К тому времени как мы закончили с автобусом, я скопил больше двадцати долларов. Как мне и говорили, собаки дорого обходятся, особенно истощенные.
Как ни странно, когда пришла пора прощаться, больше всего меня расстроила не потеря источника дохода, а само расставание с Хэнком. Мы любовались проделанной работой, и я спросил:
– А на завтра у вас совсем-совсем ничего для меня нет? – Слова чуть не застряли у меня в горле.
– Пока нет, – легко ответил Хэнк, как будто мой вопрос был совсем незначителен. –