Ветви на воде. Эдвин Чарлз Табб
на что я буду похож, когда они со мной закончат.
Они стремительно набросились на меня, стали бить кулаками и ногами. К счастью, летом мало кто из нас носил обувь. Тем не менее мой бок пронзила острая боль, когда меня ударили ногой по ребрам. Я ощутил вкус крови, когда Карл стукнул меня кулаком в рот. Я чувствовал, как расшатываются зубы, как вспухает разбитая губа. Мне казалось, что мой нос сломан; один глаз уже не открывался.
В конце концов мальчишки решили, что с меня хватит, и снова встали в круг, чтобы рассмотреть меня, как стая диких зверей – убитую добычу. Карл залез в мои карманы и забрал все деньги, включая десять центов, которые я нашел по дороге сюда. Я думал, мне повезло, когда я их нашел.
Я лежал и плакал, ощущая свою беспомощность и нечто еще более ужасное. Где я возьму деньги, чтобы накормить Скелета? Не могу же я таскать продукты из дома. Если родители об этом узнают, они тоже меня побьют, хотя это было у нас не принято, но вот за воровство у семьи меня в любом случае ожидала жестокая порка.
Мысль о том, что я не смогу прокормить Скелета, была больнее, чем побои бесчувственной банды, больше заинтересованной в сигаретах, чем в том, чтобы спасти жизнь замечательной собаки. Мне не разрешат оставить себе Скелета. Может быть, папа вообще его убьет, решив, что, если я не могу заботиться о животном, ему лучше будет умереть. Я успел подумать даже о деньгах, которые папа теперь ожидает получить с меня за мое проживание.
Склонившись надо мной, Томми прорычал:
– В доки больше не смей соваться. Хоть раз увижу, получишь еще больше, ты понял?
Я понял. Он только что приговорил мою собаку к смерти. Я пытался сообразить, где теперь искать работу, но думать было трудно от боли и страха. К тому же мысль о том, что кто-то захочет нанять работника со сломанным носом, вспухшей губой, синяком и, по-видимому, несколькими сломанными ребрами, сама по себе была нелепой.
Скелету повезло как утопленнику.
Солнце уже почти садилось, когда мальчишки двинулись к шоссе, оставив меня лежать на песке.
– Спасибо, что почистил за меня рыбу, – бросил мне напоследок Карл, и они ушли. Их резкий смех эхом отдавался в наступающих сумерках.
Мне удалось сесть и как следует ощупать места побоев. Мне подумалось даже, может, ни нос, ни ребра все-таки не сломаны? Но у меня болело все тело, и я не мог сделать с этим ничего, кроме как обвить руками голову и надеяться на лучшее. Бороться дальше было бесполезно. Мои слезы высыхали, изо рта и носа почти перестала течь кровь. Я задумался, как я выгляжу, когда из полумрака вдруг раздался мужской голос:
– Да уж, досталось тебе на орехи.
Я поднял глаза, но последние яркие лучи уходящего солнца вспыхнули за спиной говорившего, не дав мне разглядеть его как следует. Я прищурился, чтобы сияние было не таким резким; распухший глаз тоже мешал видеть.
– Что? – я расслышал его слова, но не знал, что еще ответить.
– Я говорю – досталось тебе на орехи.
– Их было семеро.
– Я знаю. Я видел.
Мне понадобилось полминуты, чтобы осознать, что взрослый человек смотрел,