Повесть о храбром зайце. Акс Цевль
штаба – всё то, что он тут понаделал под воздействием своей запущенной паранойи. В стенке было оружие, за стенкой щиты, под полом «припасы», полезные и бесполезные, в потолке ловушки и «инструменты для допросов», модифицированные и улучшенные. Были и совсем необычные ноу-хау у свинтуса, но в основном только в планах, на бумаге. Планировал он танк, механического голема и цепелин (некое летательное средство).
Свинья: Це-пе-лин! Большой на, круглый на!
Свинтус особенно гордился этой штукой. Ему казалось, что вот её он сделает, и все проблемы мира решатся окончательно и бесповоротно. Прежде всего его проблемы должны были разрешиться. И паранойи, и видения, и осточертевшая революция – все эти ужасы, мучающие его свининую душу. Почти счастливую, но очень уставшую.
Свинтус то кричал, то шептал, хрюкал и ругался, всё не мог остановиться – рассказывал и рассказывал о своих волшебных мирах. Заяц слушал и грустил.
«Не место тебе в дозоре, свинтус. Надо уходить, мой старый друг. Сейчас не скажу – больно будет. А потом скажу. Завтра же начну подыскивать кого-то. Вот гиену бы перевербовать… он был хорош сегодня. А ты, свин, прости. Не твоё это.
И как ты справлялся только все эти годы без меня? Хотя чего я спрашиваю?! Не справлялся он ни с чем. Себя запустил. Лес запустил. Да и семью свою наверно тоже… запустил. Эх, свинтус…»
После большого воодушевления приходит большая усталость. Свинтус уже не держался на копытах, чуть не повис на стремянке, чуть не запутался в верёвках. Кое-как приземлился в кусты (те самые), поднялся, почесался и пошёл. Заяц смотрел ему вслед, пытаясь понять насколько и как быстро восстанавливается его зрение. Наперёд нужно было это знать.
«Так… а теперь самое время решить, где и как я буду ночевать. Свинтуса я люблю, но я ему не доверяю. На осознанное, идейное предательство он вряд ли способен, а вот по глупости предать может. Даже не заметит и не поймёт как оно случилось. Потом раскаиваться будет искренно, но будет поздно.
Вот если я знаю, что друг мой слаб, не предаю ли я его, возлагая на него ответственность, с которой он почти наверняка не сможет справиться? И тогда, когда он предаст меня, буду ли я в праве винить его? Винить-то я его буду. Буду, буду. Но лучше, конечно, не проверять ни дружбы, ни любви. Всё ценное тонко и хрупко. Рвётся и бьётся. .…
Нет, надо уходить отсюда. У реки, недалеко от музея, была у нас квартирка секретная для встреч с агентом. Нора на пару голов. Тогда свинтус ещё учился, не знал про неё. А теперь знает? Может и знает. Но почему тогда не предложил её? Я же вспомнил про неё. Почему он не вспомнил?
Надо проверить. Отсюда недалеко. Прыг-скок и там.»
Память не подводила зайца: за несколько минут он проскакал всю дорогу от дуба к секретной норе. Кругом уже зажглись фонари, закружились светлячки и широкой дугой засияли звёзды. Вечером было облачно и пахло дождём, а теперь облака ушли, не проронив ни капли, и небо буд-то исчезло – чёрная-чёрная пропасть над головой и звёзды висящие на невидимых нитях.
«Очень много света этой ночью. Даже странно думать, что кто-то освящённый всем этим богатством может желать чего-то