Калмкорп. Очаг №9. Екатерина Сергеевна Романова
провести ленивый день, даже радуясь, что нас не учат. Высплюсь, подумаю над своими идеями и планами, вдруг что-то смогу изменить, если подключу креативность.
Из колонки на стене рявкнула музыка.
В класс вбежала учительница, имя которой я до сих пор не знала, крикнула, чтобы мы вставали и начала петь, немного отставая от орущей из динамика песни.
Что-то о дружбе и радости в Калмкорп, «мы команда и семья», «наш путь» …
Все подвывали вразнобой, Лев просто открывал и закрывал рот, а я старалась не рассмеяться. Наконец музыка остановилась, заскрипели стулья и столы, я, продолжая улыбаться, тоже собиралась сесть.
– Стоять.
– Это вы мне?
Что за тон? Я понимаю, что она учитель, но это было как-то слишком грубо.
– Думаешь это смешно?
– Да, конечно! Разве вы это включили не для того, чтобы посмеяться? Такая ирония? Будто у зданий бывают гимны.
– Это. Очень. Серьезно. Это твое отношение к нашему дому, к нашему обществу, к каждому из нас. Отвечай, почему ты всех нас презираешь? Повернись ко Льву и начни с него. Говори. «Лев, я презираю тебя потому, что…».
Впервые в жизни я так растерялась. Лев сделал внимательное лицо, видно было, что он старается не смеяться, но держится.
Я же сдержаться не могла и просто расхохоталась в голос.
– Не стану я такое говорить, вы с ума сошли? Гимн у вас дурацкий, при чем тут Лев и остальные? Даже вы ни при чем, вы же просто учитель. Не сочиняли его, не управляете домом. Зачем нам всем гимны петь? Мы тут никто.
– Это уважение! Нам дали работу, крышу над головой и еду!
– Да мы и до этого не голодали, правильно?
Я обернулась к классу, ожидая одобрительных кивков и смеха. В моей школе, когда я такое устраивала, меня на руках готовы были носить.
Сейчас отчего-то все побледнели и старались смотреть на свои руки, прилежно сложенные на партах.
– Наказание!
Я снова усмехнулась. Видимо, меня переведут в нулевой класс или минус сотый.
Учительница нажала на какую-то кнопку на ее столе. Раздался неприятный треск. Лев быстро схватил меня за руку, сжал и шепнул: «Это всего на неделю».
Что на неделю-то?
Дверь резко открыли. В класс ввалились два охранника, один из них нес коробку. Похоже, тяжелую.
– Кто опять, Тамара Геннадьевна?
– Она.
Я медленно встала, потому что мне казалось, что, если я сама не подойду к ним, меня начнут вытаскивать из-за парты силой. Что в коробке? Электрошокер? Паяльник?
Фух, какой-то жилет.
Охранники быстро начали крепить застежки на моем теле, что-то прикручивать, вводить коды на пульте, подтягивать ремни, пока не услышали отчетливый щелчок.
Господи, как тяжело! Жилет весит килограмм пятнадцать, не меньше. А это что? «Худший житель Калмкорп»?
– Спасибо. До свидания.
Тамара Геннадьевна закрыла дверь за охранниками и строго посмотрела на меня. Кажется, она даже попыталась изобразить соучастие и тепло, ну или у нее произошел микроинсульт.
– Люди делают плохие вещи, потому что уверены, что