Рассказы дедушки Талика. Сборник воспоминаний, писем и документов из семейного архива. Интернет-издание. Виталий Иванович Халтурин
фронте. Мне запомнились места: Ошта, Оять, Алеховщина. И там, на фронте, он беспокоился обо мне, радовался, когда я поступил в институт. Поздравительные его письма полны надежды на то, что я вырасту и стану серьезным, образованным, умелым (словом, таким, каким он хотел бы меня видеть!), и сожаления, что он далеко от меня и не может мне в этом помогать, как раньше.
Левино ранение и контузия подорвали его здоровье. Маме удалось – через своего друга юности Меера Вовси (брата Михоэлса), главного терапевта Красной армии – добиться, чтобы Лева прошел медицинскую комиссию. К счастью, комиссия эта была в Москве! И вот осенью 1944 года произошло великое событие нашей жизни: впервые после мая 1940-го мы все трое наконец увиделись.
Комиссия признала Леву «ограниченно годным», и его направили в Военный институт иностранных языков Красной армии, который находился Москве. А я тоже в это время учился в Москве, в Энергетическом институте, в Лефортове, рядом с Левиным институтом. Лева был на казарменном положении, но мы часто виделись. Он проучился несколько месяцев, а в марте 1945-го его послали на Аляску. Там, на военно-морской базе, он провел полгода. Лева был военным переводчиком, принимал американские корабли, которые отошли Советскому Союзу по ленд-лизу5. Вернулся он в Москву в конце сентября.
По окончании службы на Аляске им выдали фантастического размера сухой паек из тех трехмесячных запасов, которые были на каждом корабле, принятом по ленд-лизу. Он привез морскую капитанскую форму, мешок сахару, ящик шоколада, ящик сигарет Camel и Chesterfield. Время было еще голодное, и сигареты я продавал или менял на хлеб. А меня под белы рученьки – и в каталажку. Там я просидел несколько дней. Выручил меня дядя Фима, мамин брат. Песенник American Soldier Songbook и справочник The World Almanac, которые Лева привез, послужили для меня первым толчком интереса к Америке, к ее истории и политике.
Лева вернулся в Военный институт и продолжал там учиться до демобилизации весной 1946 года. В конце весны 1946 года мы все собрались в Ленинграде. Началась мирная жизнь. Лева поступил в Ленинградский университет на второй курс филфака, на английскую филологию, я – на второй курс физфака. Получилось так, что мы с ним учились в университете одновременно, несмотря на шесть лет разницы в возрасте.
С Левой, Дебой и мамой. Ленинград, 1956 год
Встречи и разлуки
Детство мое кончилось, я уже был «сам с усам». Женился и уехал с Таней на Памир. А Лева женился на Дебе, и они остались жить в Ленинграде. Наши встречи стали нечастыми и короткими. Когда удавалось приехать из экспедиции в Москву, я всегда старался побывать в Ленинграде. Иногда летом мне удавалось навестить Леву с Дебой на даче, это были счастливые дни…
С Левой всегда было интересно разговаривать. Он открывал мне и Тане интересные и неожиданные вещи из мира лингвистики. Так, помню, мы обсуждали разнообразие названий жителей городов: туляк, пинчук, киевлянин, ленинградец,
О своей службе на Аляске Лев Малаховский написал небольшие воспоминания, которые были опубликованы в журнале «Русская Америка» (1995, №5).