Кабаре-Гиньоль. Русские сезоны. Петр Альшевский

      Рыбинский струнный квартет был разрушен

      Успехом.

      Снисходительный комплимент

      В петербургской прессе

      Расколол участников

      На желающих перебраться в столицу

      И сторонников немедленного отъезда в Лейпциг,

      Чтобы завоевание Европы

      Оттуда начать.

      Согласие ушло безвозвратно.

      Милый, деревенский по своему уровню квартет

      Приказал долго жить.

      Под установленной в Париже

      Гигантской

      Скульптурной группой

      «Рабочий и колхозница»

      С блаженным видом стояла

      Ее набравшаяся абсентом мать

      Вера Мухина.

      Изумительный Париж,

      Всемирная парижская выставка,

      1937-й год.

      Дыши. Живи.

      Лови момент.

      Залегшего с азбукой малолетнего

      Пушкина

      Изводили каркающие на крыше

      Вороны и желчное брюзжание

      Его расхристанной

      Няни Арины Родионовны.

      Ворон повышением голоса не заткнешь,

      А на няню он прикрикнул,

      Заставил ее вскочить,

      Состоявшаяся стычка была

      Кулачной.

      Первой из многих.

      Отстраненный от командования

      За допущенное им пьяное

      Падение за борт

      Капитан второго ранга Дындин

      Ходил по Порт-Артуру,

      Беспрестанно высказывая

      Несогласие.

      Я же ничего особо порочащего не сделал.

      И Нахимов падал. И Ушаков!

      И Крузенштерн!

      Замотавшийся обтрепанным шарфом Косоглотов

      С актерской биржи на Страстной площади

      Уходил на подъеме.

      Его ангажировали.

      Роль говорящего дерева,

      Воспламеняющегося от плевка

      Злого волшебника Лубистала,

      Грозила страшными ожогами, но оплата

      По косоглотовским меркам

      Чудненькая.

      Творческое удовлетворение?

      Возможно.

      Нет, нет, любопытная роль, поработаем.

      Уволенный из консерватории

      Римский-Корсаков

      Вошел к себе в спальню,

      Лег на кровать,

      Услышал пружины,

      Намеренным движением тела

      Скрип пружин повторил,

      Единственным повтором не ограничился,

      Николай Андреевич извивался, повторял, нагнетал,

      Сладкая романтическая мелодия.

      Она рождалась у него в голове.

      Видя подергивающийся глаз

      Готовящегося к сече

      Александра Невского,

      Матерый воевода Борис

      Успокаивающе сказал, что бояться незачем,

      Тевтонский Орден уже не тот,

      Богородица нас не оставит!

      Мужающийся князь кивал,

      В заступничестве Богородицы не сомневался,

      Но его