Лифт в преисподнюю. Игорь Лазаев
Марина увидела своего первого «бывшего».
Нечеловек пробил лобовое стекло в иномарке и лакомился водителем. Женщиной. Ее муж или кто он там ей был, вывалился из машины и убежал.
Марина смогла рассмотреть все, потому что «обращенные» рвали людей не торопясь. Ловили, валили, душили, кусали. И рвали зубами. Когда жертва затихала, они садились на нее. Да, почему-то обязательно забирались на труп, а затем медленно ели. Насытившись, «бывшие» утаскивали тела. Они не старались поймать как можно больше людей, наверное, каждому из них нужен был только один. Для начала…
***
Саша поморщился от своих воспоминаний.
В те времена еще была горячая вода. И просто вода. Канализация работала. А сейчас все тело в прыщах – зуд не прекращался. «Душ» теперь принимали в виде влажных салфеток. По одной в день на человека. Сначала протираешь лицо, ну а потом в зависимости от того, что больше чешется. Это еще спасибо Саша догадался взять их три больших пачки. И детский крем. Но как аргумент для чего-либо – это начинало значить все меньше и меньше. Ведь маленькая Сашина семья понимала, что они протянули просто чуть дольше остальных. Но финал истории становился уже ясен.
Сегодня он еще не «умывался». Не хотелось открывать глаза, потому что если они закрыты, то вокруг просто темно. Но стоит пустить в них свет, как выстраивающиеся перед ним детали мира начинала дополнять странная чернота. Она выбиралась из своих тайных мест и донимала Сашу, сыплясь каплями осеннего, почти зимнего, дождя внутрь него.
Вчера он мог напиться. И на это был повод.
Но Саша не стал.
В жизни начинали происходить изменения – хотелось уловить их цвет. Не помечен ли он чернотой? Если нет, значит, надежда есть. Поэтому и не пил.
«Изменения» заключались в том, что сначала Саша смог раздобыть еды и воды. А на следующий день Марина заметила в доме через дорогу живых людей. Выходило, что три дня назад они увидели своих первых нормальных человеческих существ. Правда, если уж быть совсем откровенным, то Саша застал только пустой балкон. Человека или девушку, как настаивала жена, к тому моменту на нем не оказалось. Поэтому он никого не видел.
«Не могло же Марине померещиться? Или могло? Неважно… хотя нет, очень важно!»
Теперь они уже второй день сидели у окна и старались подловить этих выживших, но пока их посиделки результатов не приносили.
Но делать все равно было больше нечего.
Смотрели за стекло. Немножко ели. Спали. Пытались объяснить сыну, почему ему нельзя шуметь. Почему вообще ничего нельзя. Это сложно, особенно, когда чувствуешь, что живешь уже не надеждой на что-то, а по инерции.
Саша давно проснулся, но не вставал. Сложно было для себя решить, зачем нужно это делать. Поэтому он лежал, наверное, вот уже час.
Смирившись с тем, что вставать все-таки придется, Саша открыл глаза. Как ни странно, его подруга с обратной стороны света – чернота – никак себя не проявляла. Где она? Ресницы были влажными, и картинка, которую глаза транслировали в мозг, выглядела смазанной. Возможно, поэтому и исчезла чернота?
Саша шевелил пальцами на ногах и пускал