Сделай, чтоб тебя искали (сборник). Исаак Шапиро
повёл глаза на небо, на крышу, на деревья.
– Пошли черешню пощипаем. Только рубаху сними, потом не отмоешь.
Черешня была чёрная, горькая до тошноты. Я скривился, а Пашка с улыбкой ободрил: ещё возьми, давай не бойся…
Послушался: взял ещё. И ещё. И чем больше ел, тем скорее пропадала горечь, тем сильней хотелось чувствовать необычный вкус ягод. Пальцы стали фиолетовыми и, наверно, как у Пашки, рот был перепачкан чёрным соком.
С каждым днём я узнавал что-нибудь важное, что рядом находится, а никто раньше не сказал. Что вороны, как люди, живут парами всю жизнь… Что самая лучшая малина растёт возле муравейника, а из молодой крапивы можно готовить щи, что табаком лечат зубы… Я удивлялся: откуда Пашке всё это известно, а он не понимал, как можно не знать, что ранка заживает от простого подорожника…
Однажды я пригласил его к нам, – Настя как раз испекла пирожки с вишней, – но Пашка отказался наотрез:
– Мне к Марфе нельзя. Мы с ней… свои счёты… Никуда она не денется…
Пашка старше, уже секреты имеет, а у меня их нет. С секретами, конечно, жить интересней: надо уметь молчать. Но мне скрывать нечего. Да и вопрос у Пашки был простой: почему приехал только с Настей? Я охотно рассказал про папино сердце, про врачей, про этот странный Кисловодск… И без всякого умысла спросил о Пашкиных родителях. Он нехотя пробурчал, что батько «у Белого моря».
– Моряк? – обрадовался я.
– Камень рубит. На казённых харчах.
О маме сказал: нет известий, письмо пока не пришло. И не поднимая глаз, негромко спросил:
– Ты знаешь про «пять колосков»?
– Не очень…
– Ото и видно. В городе колоски не родят… А сколько за них дают, знаешь?
– Рублей дают?
– Догонят – ещё дадут. Про «колоски» тебе и знать незачем. Но Марфа своё получит. Получит, будь спок…
За обедом я спросил у Насти: что такое «пять колосков»?
– Хто тобi про це трiпався? – Настино лицо стало непривычно строгим.
– На улице тётки разговаривали.
– А ти не слухай усякоi брехнi. Станешь сорокою-бiлобокою. А може, Пашка чого наплiв?
– Нет. Я ж сказал: на улице две тётки стояли, услышал…
Утром Пашка окликнул меня:
– Пойдёшь на рыбалку?
– Нет, не хочу.
– Слабак, значит…
Я смутился: Пашка попал в точку, – я вспомнил, как шевелились рваные рыбьи губы…
– Понимаешь, папа сказал: научись говорить «нет», если что-то не хочешь.
Пашка кивнул стриженой башкой:
– Правильно сказал твой батя. Ну, я побёг. Нам шамать надо.
Начало начал
Мама открыла посылку, и мы недоумённо переглянулись. В посылке лежали бесформенные куски: коричневые, будто комья глины. Мама попыталась ткнуть вилкой, но вилка соскользнула, а на куске остался чуть заметный след. Настя осторожно вынула один кусок, понюхала и удивлённо заулыбалась:
– Шоколад…
Он был такой твёрдый, что пришлось секачом откалывать мелкие кусочки. Я держал раскрытую газету, чтоб они не