Нашествие с севера. Сергей Юрьев
отливать. А как меч от языка отвалился, он и кричит, мол, грогу мне поднести железку запить. Тут его мастер Олф как двинет кулачищем под ребра. Ты, говорит, меч боевой железкой называешь, в следующий дозор, мол, с кочергой пойдешь, и меч-то у него отобрал. А Симон-то днем и вправду кочергу отыскал потяжельше да и заточил ее. Серебряную деньгу не пожалел, расплавил да напаял сверху. А когда он другой ночью той кочергой двух оборотней прибил, да так, что обе шкуры в решето, Олф его тут же над дюжиной поставил…
Так и не заметили, как до замка дошли. Ворота были уже открыты, мост опущен, караул сидел в караулке, изредка выглядывая, не идет ли кто. Казалось, что Холм-Дол переживает самые мирные времена, какие только бывают. Так оно и было, но только днем. А дни становились всё короче… Стражники прошли в ворота, а гостей Смыга завел в караулку и велел там сидеть, пока он не доложит об их прибытии. Долго ждать не пришлось. Не успели они выпить со стражниками по кружке круто заваренного долинника, как в караулку чуть ли не вбежал сам старший герольд и пригласил их подняться в покои лорда.
Элл уже приготовился к тому, что в третий раз придется повторять свой рассказ, и он думал о том, как сделать его короче и при этом не упустить ничего важного, ничего такого, что могло бы заставить лорда Бранборга выступить с войсками на помощь Пальмере. Прошло уже три недели, как он покинул родной берег, и могло оказаться, что если даже помощь придет немедленно, всё равно будет уже поздно… Гордога и его спутников провели прямо в трапезную, где уже сидели и сотники дружины и ночной стражи, какой-то совершенно седой старик, худой, как щепка, красивая молодая дама, одетая почему-то в простое дорожное платье, другая дама, похоже, что сама леди… Она стояла за креслом лорда, положив белую ручку ему на плечо. По всему было видно, что она боится вестников, вернее, тех вестей, которые они принесли, боится, что вести принесут скорую разлуку, которая может оказаться долгой, которая может оказаться навсегда…
– Приветствую хозяев этого очага, – сказал Гордог и поклонился. – Долгое странствие привело меня к твоему столу, славный лорд. – Он обратился к владетелю Холма как равный к равному, но никого из сидящих здесь это не удивило, видимо, они уже откуда-то знали, кто их гость и каких вестей от него следует ожидать.
– Приветствую тебя, путник, – отозвался лорд, и Элл заметил, что семь столетий разлуки не сильно изменили обычаи двух народов. – Весть о тебе опередила тебя на крыльях голубя, но после трапезы ты расскажешь нам всё еще раз. Только то слово верно, которое услышано из первых уст, всё остальное – слухи.
Только когда подали кушанья, Элл понял, насколько он голоден. Те сухари, что он и его спутники грызли в дороге, поддерживали силы, но не давали ощущения сытости. Кто-то из сотников, сидящих рядом, пододвинул к нему блюдо с поросячьим боком, в который было воткнуто два кинжала, первый – с одним лезвием, а второй – с двумя. Оказалось очень удобно первым отрезать куски мяса и, накалывая на второй, отправлять их в рот. Элл даже