Босиком по битым стеклам. Сиротка из Больших гулек. Ирина Валерьевна Дынина
соломки подстелил!
Но, нет – случается. Наверное, Ама сжалилась над несчастной сироткой и подсобила!
Елена не обращала внимания ни на что – она, стиснув зубы, ползла, цепляясь за стены ногтями, словно гигантский нетопырь, а затем, раскинув руки, прыгнула вниз, нацелившись на тот самый стожок и надеясь на то, что если и разобьётся, то не сильно, не до увечья.
– Жить захочешь – не так растопыришься! – почему-то подумалось ей в тот самый миг, когда лицо уткнулось в пахучее сено. – Жива! Хвала тебе, Ама Всемилостивая!
И не заботило её вовсе, что кто-то любопытный мог рассмотреть в подробностях все её девичьи прелести – невинность была надёжно прикрыта обрезанными портками, удачно заменившими трусы – их-то Елена натянула на себя в первую очередь, едва лишь проснувшись и продрав глаза, немалого размера грудь предусмотрительно замотана в ночную рубаху, кроем напоминавшую гигантских размеров парашют, а то, что простоволоса и боса – что ж, у каждого, как говорится, свои недостатки!
Плюхнулась она удачно – в самый центр копны, мордой в сено. При её приземлении центр тяжести копны слегка сместился и девушка, медленно начала сползать вниз, прямо в лужу воды, образовавшуюся от того, что жители ближайших домов кинулись рьяно тушить пожар.
Если вы думаете, что сено благоухало луговыми цветами, то сильно ошибаетесь – воняло оно навозом и прелой соломой.
– Упс! – Елена плюхнулась задом в жидкую грязь и сразу же почувствовала, что во дворе вовсе не жаркая макушка лета, а последние деньки тепла перед осенними холодами.
Попа моментально промокла, тело покрылось мерзкой гусиной кожей.
– Жива! Жива! Хвала Аме! – обрадованный пузан-лекарь принялся ощупывать Елену на предмет повреждений – Цело всё, цело! Ничего не сломала?
– Ничего. – огрызнулась Елена – И невинность на месте, можете не напрягаться.
Лекарь так и застыл с распахнутым ртом, а Елена, краем глаза выхватила из толпы очень злое и полное досады лицо виконта де Броэ. Виконт спокойно стоял средь толпы суетящихся простолюдинов, игнорируя и крики, и вопли, и толчки со стороны представителей низкого сословия. В руках де Броэ держал кинжал, длинное лезвие которого зловеще сверкало при свете факелов.
– Опаньки! – содрогнулась от дурных предчувствий Елена – Стоит, гад, глазами прожигает. А чего это мы с кинжалом шастаем? – и тут до девушки дошло! Этот де Броэ не так просто здесь отирается, среди гари и шума, да ещё и с острым ножичком в руке! Он же за ней пришёл и убить её хочет!
Девушка, громко охнув, крепче вцепилась в руку добряка-лекаря.
– Ох! – заквохтала она, повиснув на плече толстяка, точно торба с овсом – Ох.. – и, как и полагается благовоспитанной девице, начала сползать вниз, в ту самую грязную лужу из которой выползла совсем недавно.
Лекарь не на шутку перепугался. Без сомнений – сомлевшая девица, совершенно точно вознамерилась упасть в обморок.
Ничуть не удивившись этому – на его памяти, девицы падали в обморок постоянно, пользуясь любым, подходящим для