Медленная река. Елизавета Сергеевна Котова
чувствами к Джеймсу. Я размазывала тушь по щекам, тряслась от беззвучных рыданий и думала о том, что весь этот мир за окном продолжает жить, как жил, но для моей бабушки этого мира больше не существует. Я думала о том, насколько страшно ей в реальности, транслируемой ее травмированным от инсульта мозгом, и какой маленькой беззащитной девочкой она себя чувствует в ней. Я думала о том, что бывают вещи хуже, чем переставленная мебель в доме, ведь ее можно вернуть на место или составить карту, – бывают дома, где все сгорело. И от того мне было страшно представить, что сейчас чувствует мой отец и тетя Элен. Мне было больно от того, что моя жизнь пойдет так же, как и раньше, и я не смогу сделать ничего, чтобы исправить ситуацию. Я знала, что это – начало конца. И больше всего я боялась даже не за бабушку, пребывающую в своих видениях, а за своего отца. Я чувствовала, сколько во мне невыплаканной боли. Иногда ситуации, о которых ты лишь слышал, происходят с тобой или с кем-то из твоих близких, и ты осознаешь, насколько тесно связана с тобой боль каждого человека в этом мире, как близко мы все находимся в одном потоке событий. Человеческая жизнь представилась мне во всей своей хрупкости и зависимости от случая. И я не могла перестать плакать, потому что есть боль, которую ты не можешь выразить словами, сколько часов ни говорил бы. Ты не можешь постичь ее, пока ты ее не ощутил. А когда постигаешь, хочешь стереть этот момент из своей жизни.
Мама тихо подошла со спины и обняла меня.
– Ты не думала, что это так страшно?
– Да.
Всю остальную дорогу мы ехали в молчании. Выплакавшись и обессиленно приткнувшись к стеклу окна в машине, я уснула. Это был тяжелый и усталый сон.
На следующий день я встретилась со своей лучшей подругой Ванессой. Наша дружба с Ванессой началась, как в фильмах «Двое: я и моя тень» и «Ловушка для родителей» – в летнем лагере в Калифорнии, когда нам исполнилось 15. Внешне мы тогда были полными противоположностями друг друга. Ванесса – высокая, тонкая, словно балерина, с длинными пушистыми светлыми волосами, серыми глазами и бледной кожей, про которую обычно говорят «прозрачная». И я – низкая, смуглая, темноволосая, с розово-коричневыми, как у мулатов, губами и прищуренными карими глазами. Первое лето мы толком не общались, однако, вернувшись в лагерь второй раз, мы поселились в одну комнату. Песни возле костра, панкейки с клубничным джемом на завтрак, разговоры о вожатых и парнях из старших отрядов, неприязнь к одним и тем же людям, неспешные прогулки по лесу и вечерние дискотеки сплотили нас так сильно, что с того июля мы стали неразлучны. С возрастом мы менялись, наши интересы трансформировались, мы поступали в колледж, влюблялись, разочаровывались, много плакали и так же много смеялись, но наши жизни неизменно текли вместе, и со временем мне стало казаться, что Ванесса понимает меня лучше всех на свете. Нам снились практически одинаковые сны, мы произносили одни и те же фразы в унисон, и Ванесса была тем человеком, который ни разу в жизни не осудил меня ни за что. Наша связь стала чем-то постоянным в череде сменяющихся знакомых и других друзей. И я всегда считала – случись что с нашим