Горизонты. Сборник яркой современной фантастики. Антология
Приступайте немедленно, перед вылетом ещё много работы, – Ингвар уронил пачку на стол возле кувшина с водой.
– Так точно, сэр, – учтиво ответил американец.
– И познакомьтесь. Это аббат Даниэль, представитель Ватикана. Он полетит с нами, – без тени эмоции произнёс полковник и вышел из комнаты.
– Неожиданно, – тихо проронил цыган и о чём-то задумался.
28 апреля, 2279 год, понедельник, поздняя ночь
Первый двигатель утробно заурчал.
Священник и украинец умолкли, крепче схватились за поручни перед собой. Все эти дни, что аббат находился в расположении экипажа, он всячески высмеивал Андрея за его безверие, норовя попасть под горячую руку. Складывалось впечатление, что отец Даниэль проверяет экипаж на вшивость, и параллельно проводит непонятные психологические эксперименты.
Подобный манёвр он пытался повторить с Тагари, отчего был послан на чистом цыганском в дальние края, куда не долетал ветер. Жалкие попытки прощупать старшего капитана также не увенчались успехом: Пинн в упор не желал замечать святого отца. А если аббат и умудрялся подкрасться незаметно со своими обычными идиотскими вопросами касательно истинной веры, то тут же оставался с носом. Ведь гоняться за шустрым программистом по бесконечным лабиринтам базы для него, хромого и старого, не представлялось возможным.
И лишь один человек – Ингвар Ларден – сидевший в момент запуска позади преподобного, не бегал и не скрывался. Полковник предельно ясно объяснил, что как только Даниэль подойдёт с нравоучениями или бесполезными расспросами ближе, чем на расстояние прыжка – следующим в списке знакомств падре будет сам апостол Пётр. Причём военного мало волновали дальнейшие разбирательства с Церковью и возможная расплата. Несгибаемый нрав давал о себе знать.
Яркие вспышки света, сопровождаемые хлопками, больно ударили по глазам. Не будь в шлеме защиты, им бы пришлось не сладко. Изогнутые металлические планки, словно крючки гигантской вешалки, безжизненно отвалились от корабля и пропали в бездне пусковой шахты. Экзоскелеты как по команде обернули тела, тонкие трубки с кислородом, точно хоботы давно вымерших слонов, уходили глубоко в пол. Подошвы с мощными магнитами намертво прилипли к полу, окончательно обездвижив команду, за исключением пилота.
Тагари, как первый пилот, по негласной традиции сидел отдельно от пассажиров, хотя это давно не являлось обязательным. Двигая длинными пальцами в объёмной проекции штурвала, он, словно ткачиха, прядущая из нитей замысловатый узор, готовил шаттл к полёту. Голографическая панель в мельчайших деталях транслировала старт корабля с внешних камер. Поэтому никаких иллюминаторов или стёкол не требовалось – лишь глухая обшивка по всей поверхности корабля, и десяток совмещённых проекций, воссоздающих объёмную картинку снаружи. Пинн, будучи вторым пилотом, молча наблюдал и ждал указаний. Опыта у него всё же было поменьше.
Заработал второй двигатель – на это раз фотонный.