Призмы Шанбаала. Дарья Олеговна Борисова
самые лучшие советы в жизни, я получала, как не странно, от папы. За его словами следовало внимательно следить: он ронял их, как жемчужины, среди кучи тех помоев, что вылетали из его рта, было что-то действительно такое, над чем следовало задуматься. Мне жаль, что очень многое я пропускала, потому что была мала. Когда я разобралась, что слушать моего папу нужно предельно внимательно, мне было пятнадцать, времени оставалось немного. Но даже тех осколков мудрости, которые я успела подобрать, могло хватить мне на всю жизнь. Мудрость отца не была книжным знанием, или его природным умом. Он много жил и много ошибался, и был столь любезен, что позволял другим, и мне в том числе, учиться на его ошибках. Достаточно было только услышать. Нет, не слушать, ведь слушать мог каждый, и слушали его все, но вот услышать, что он говорит… Я любила его, я ненавидела его, одно переплелось с другим, но любовь перевесила.
Я была из поколения детей, рожденных после Восстания Иерофантов. В школе никто про Восстание практически ничего не говорил. Первого мира война в Загранье и Полярисе почти не коснулась, так, лишь мельком упоминали, что был один очень сильный колдун из темных дэвов, и умудрился повести за собой существ против существовавших осколков власти в период междоусобицы династии Горгон. А потом маркизы Каменной крови победили, воцарилась Миледи, слава ей, Престолу, и да продлится Ее Царство вечно. Общие, плоские сведения. Немного дат сражений, немного о тех, кто участвовал в битве. И огромное, просто колоссальное число погибших среди бессмертных, чудовищное опустошение почти разрушенного до основания государства темных дэвов, смена политического режима в Полярисе, реорганизация Предела. Первый мир не пострадал в войне, но именно война убедила Первый мир максимально закрыться от остальных.
Поэтому он и стал для нас безопасен.
Для меня это закончилось, не успев начаться. Я родилась – Иерофанты были повержены. Все произошло в одно время, но никоим образом связано не было. Кто-то из лидеров погиб, кто-то сбежал, я жила и росла, но даже спустя почти двадцать лет Восстание никак не могли забыть. Всех, воевавших на стороне проигравших, объявили Преступниками Пятимирья, отобрав у них род и титул, что приравнивалось к гражданской смерти. Что-то изменилось к худшему: мировая экономика колебалась, билась в истерике, заходясь в волнообразных графиках, и равно хлестала как обеспеченных, так и бедных. Демография угнетала, в школе – полупустые классы, Академия и Институт не набирали больше тридцати существ на поток. На одного сотрудника приходилось два или три рабочих места, и казалось, еще долго нам не будет грозить проблема перенаселения. Что-то изменилось к лучшему: расовая политика, в основном. В условиях всеобщего дефицита неожиданно вылезли наружу не средние, а низшие магические расы, полукровные и полукровки стали востребованы. Когда мне было тринадцать, первый темный полукровный поступил в Академию, что я встретила восторженным криком. Его успех давал мне надежду. Было важно оставаться граждански