Остров. Алексей Крестьянинов
Пашка лежал на спине, закрыв голову полотенцем.
– Вставай, – сказал ему Виктор, – что же ты, гад, натворил!
Пашка резко поднялся, его лицо стало бледно-серым, как наши казенные, застиранные простыни, под носом ещё виднелись следы запекшейся крови. Ни слова не говоря, Виктор нанёс ему удар левой в челюсть. Пашка пошатнулся, но устоял. У них были примерно равные весовые категории, только Виктор-то – чемпион, хорошо тренированный малый, а Пашка, хоть и внушительный здоровяк, но медлительный и грузный, словом, шансов у него не было никаких! Он вскинул руки, ещё пытаясь защититься, но второй Витькин удар довершил начатое дело. Ноги у Пашки подкосились в коленях и он, словно огромный мешок с картошкой, рухнул на пол. И тут Витька зачем-то достал из кармана нож с откидывающимся лезвием, и поднеся его к Пашкиному лицу, пригрозил:
– Смотри у меня, не балуй, а то хуже будет!
И мы вышли из комнаты. Весь вечер мы обсуждали с ребятами в Витькиной комнате произошедшее. В нашей среде, конечно, время от времени случались какие-то эксцессы, бывало, дело заканчивалось и потасовками. Но на этот раз всё обстояло иначе, к тому же ещё этот нож! Меня не покидало тягостное предчувствие. Я вернулся к себе глубокой ночью. Ребята спали, Павла на месте не было.
С утра я пошел к стоматологу. Он удалил мне нерв, зацементировал образовавшийся в остатке зуба канал. Теперь через несколько часов можно будет осторожно поесть. В аудитории ко мне подходили ребята, разглядывали синяк, кто шутил, кто выражал сочувствие. Нельзя было скрыть и то, что случилось с зубом. Я увидел Виктора, он сидел на своем обычном месте, был мрачен и зол. Мы пожали друг другу руки.
– Плохие новости, – сказал он мне. – У Пашки сломана челюсть! Уже в деканате знают, тебя тоже разыскивали.
– Где сейчас Пашка?
– У врача, там ему что-то делают, что при переломах положено.
Чтобы не привлекать внимание однокурсников к своим персонам, мы ушли с занятий.
– Пойдем к тебе, посмотрим, может, уже вернулся, – предложил Виктор.
Павел был в комнате один. Он лежал на кровати, отвернувшись к стене. Услышав, что мы вошли, никак на это не прореагировал.
– Паш, я не хотел, – сказал Витька, – кто же знал, что всё так получится. Ты, это, прости, если можешь.
Павел продолжал молча лежать.
– Что, очень больно? – не зная, о чем ещё спросить, сочувственно вымолвил Виктор.
Пашка, наконец, повернулся в нашу сторону, затем сел. Говорить он не мог, его верхняя и нижняя челюсти были стянуты специальной стоматологической проволокой, пропущенной через просверленные между зубами отверстия – так в медицине фиксируются челюстные переломы. Он пытался произнести какую-то фразу, но мы ничего не могли разобрать, сплошное мычание. Тогда он поднялся и написал на бумажке: «Буду подавать на вас в суд». Витька изменился в лице, как, наверное и я, мгновенно сдулся, стал даже ниже ростом. Он вообще был паникером, быстро терял