Бойня. Дик Фрэнсис
– трехмильным стипль-чезом. А после этого мне снова пришлось переодеваться и разыскивать в паддоке принцессу. Кинли уже ждал меня.
Принцессу, как и прежде, хорошо охраняли. Она, похоже, была этим довольна. Я не знал, стоит ли тревожить ее вестями о Нантерре. В конце концов я сказал только Томасу:
– Французишка здесь. Не отходи от нее.
Он жестом показал, что все понял, и принял решительный вид. А решительный вид Томаса способен устрашить даже дикого гунна Аттилу.
Кинли вознаградил меня за все сегодняшние неприятности, вознеся мою душу из бездны к головокружительным высотам.
Связь между нами, установившаяся почти мгновенно еще во время его первой скачки в прошлом ноябре, настолько окрепла за последующие три выступления, что теперь, к февралю, он, казалось, заранее знал, чего я от него хочу, и я тоже заранее знал, что он собирается делать. Это было лучшее, что есть в скачках, – необъяснимый синтез на каком-то подсознательном уровне. Мы делили и радость быстроты, и восторг победы.
Кинли брал препятствия в таком неудержимом порыве, что в первый раз я чуть не вылетел из седла. И хотя с тех пор я знал, что сейчас будет, привыкнуть к этому я так и не смог и каждый раз заново переживал это радостное изумление. На первом препятствии я, как всегда, ахнул, а приближаясь к финишу, успел прикинуть, что мы обошли всех корпусов на двадцать. К финишу мы подошли небрежным легким галопом. Я надеялся, что Уайкем, который сейчас смотрит телевизор, порадуется «хорошему выступлению» и простит мне Каскада. «Даже Мейнарду Аллардеку придраться не к чему!» – угрюмо подумал я, шагом возвращаясь туда, где расседлывают лошадей. И осознал, что Мейнарду, Кинли и Нантерру наконец-то удалось отвлечь меня от мыслей о Боттичелли, Джорджоне, Тициане и Рафаэле.
Синие глаза принцессы сияли. Вид у нее был такой, словно пистолетов вообще не существует в природе. Я соскользнул на землю. Мы обменялись торжествующими улыбками, и я с трудом подавил желание обнять ее.
– Он готов к Челтенхему! – сказала она, похлопав перчаткой черный бок коня. – Он не хуже Сэра Кена!
Сэр Кен был звездой пятидесятых годов. Он выиграл три скачки Чемпионов и множество других престижных барьерных скачек. Владеть такой лошадью, как Сэр Кен, было пределом мечтаний для многих, и принцесса часто упоминала о нем.
– Ну, до этого еще далеко! – сказал я, расстегивая подпруги. – Он еще так молод…
– О да! – весело ответила принцесса. – Но…
И тут она ахнула и осеклась. Я взглянул на нее и увидел, что глаза ее расширились от ужаса. Взгляд ее был направлен куда-то мне за спину. Я резко развернулся.
У меня за спиной стоял Анри Нантерр и пристально смотрел на принцессу.
Я загородил ее собой. Томас и знакомые принцессы стояли позади нее и больше думали о том, чтобы разгорячившийся Кинли не лягнул их, чем о том, чтобы охранять свою подопечную. В конце концов, что может случиться здесь, в толпе?
Анри Нантерр мельком взглянул мне в лицо. Потом вздрогнул и уставился на меня, разинув рот от изумления.
Тогда,