Лауреаты Лондонской литературной премии. Альманах-приложение к журналу «Российский колокол» (2015–2019). Выпуск 2. Группа авторов
живописи. Да и потом, когда обучение в художественной школе осталось только в наших воспоминаниях.
В Дореми меня всегда восхищает его какая-то жертвенность или желание быть полезным. Редкое качество в наше время, согласитесь.
В нем мне нравится все.
Абсолютно.
Я уже привыкла и к некоторым его странностям. Мне даже начинает казаться, что это исключительно его изюминки. Вообще великое счастье иметь в друзьях человека, который думает так, как ты, и может в глаза сказать о том, что накипело, не ища предлогов, чтобы увильнуть от не всегда удобного разговора.
Дореми я доверяю безоговорочно. Поэтому о своих долговременных планах или сиюминутных желаниях сообщаю по мере их созревания…
Теперь, стоя уже с уличной стороны дверей общежития, я позвонила ему и сказала, что ночевать дома не могу.
– Что-то случилось? – спросил Дореми.
– Там кошмар… Расскажу, когда приеду! Чего-нибудь выпить есть? – упавшим голосом прошептала я.
– Весь бар в твоем распоряжении! – ответил Дореми.
Из дневника Евы:
«23 апреля 2000.
Воскресенье.
Кто придумал этот «Одиго»?
Одни придурки в Сети!!!
Таська, не будь такой занудой, выпроси у отца новый комп на день рождения!
Пятнадцать лет – это вам не шуточки…
Мама подарила мне платье, настоящее американское от Victorias Secret!
Такое нежное, кремовое, с мелкими розовыми цветочками!!!
Там пятнадцать перламутровых пуговиц сбоку для красоты…
УРАН!»
Глава 6
Что сказал покойник
– Такая тупость! Представь, самое первое, что пришло мне в голову, когда я увидела его, лежащего на полу с широко открытыми удивленными глазами: «А где ботинки?»
– Ботинки? – переспросил Дореми.
– Ну да! Обувь всегда предает хозяина.
Я перевела взгляд на свои черные «лодочки» и, посмотрев на них с легким осуждением, продолжила:
– Она, эта обувь, буквально соскальзывает с ног, типа: «Я тут ни при чем!» Однажды, правда издалека, я увидела сбитую на перекрестке молодую девушку… Объясни, как длинный сапог, застегнутый на молнию, мог оказаться метрах в пяти-семи от тела?
– Никогда не думал о таких вещах… Наверное, и не видел ничего подобного. Слава богу! – ответил Дореми.
В этот момент мне показалось, что мысли Дориана были далеко-далеко и отвечает он скорее на автомате, поглощенный своими какими-то невеселыми раздумьями.
– Так что он сказал? – спросил Дореми все так же рассеянно и сел рядом.
– Что сказал? А он сказал, что теперь нить оборвалась! – повторила я слова бывшего жильца нашего университетского общежития.
Дориан, помолчав какое-то время, встал, молча открыл шкаф, достал бутылку коньяка. Затем принес пузатые фужеры и так же молча налил. Немного подержав в руке и взболтав янтарную жидкость, он выпил, пребывая все в той же задумчивости.
Я взяла деревянную