Ядовитый поцелуй. Лариса Соболева

      – Матери перечить удумал? А ну, геть из хаты!

      Мамаша с узелком шла впереди, Яуров с сонной Катей чуть сзади. Он был зол без меры, но спорить с необразованной матерью, которая не понимала новых порядков, – себе дороже, все равно венчание ничего не значит, потому что бога нет.

      Мать упрямая, разбудила попа, а жил он прямо в церквушке, заодно караулил ее от разорения. Тот удивился неожиданной просьбе:

      – Кто ж это ночью венчается? Будто воры.

      – А як дите родится? – канючила мать плаксиво.

      – Мамаша, дите не родится, – заверил сын, но она ему сурово бросила через плечо:

      – Цыть! – И елейным голосом обратилась к попу: – Як же дите буде жить? Воно ж незаконным буде.

      – А кто венцы подержит? – не соглашался поп.

      – Я, – сказала мамаша.

      – Не положено…

      – Батюшка, – со слезой произнесла она. – Ты глянь, шо вокруг робится. Разве ж положено, шоб батько с сыном воевали? А ты кажешь… Венчай! – рявкнула она напоследок.

      – Кольца есть? – буркнул батюшка. Хоть и не по правилам, тайно, а отказать он не смел, дело-то богоугодное.

      Мать сняла золотое кольцо со своей руки, второе, серебряное, достала из узелка.

      – Мамаша, – робко подал голос Яуров, – это ж кольца ваши с папашей…

      – Цыть! – Для сына у нее был один ответ. – Крепше брак буде.

      – Уж и слова сказать нельзя, – ворчал сын. – От вас только и слыхать: цыть да цыть.

      Батюшка переоделся в рясу, зевая, зажег свечи, подозвал молодых – записать в книге имена. Яурова он знал, ему не задал ни одного вопроса, только Кате:

      – Как звать? Чья будешь?

      – Екатерина, дочь потомственного дворянина полковника Леонарда Трегубова и польской баронессы Марии Холоневской.

      Яуров косился на Катю с выражением, которое говорило само за себя: ну и вляпался я. Да и батюшка перестал писать, глядя поверх очков на девушку, как на сумасшедшую. Потом попросил повторить медленно, записал и начал обряд венчания.

      Вдруг Катя, слушая первые молитвы, поняла, что выходит замуж за человека незнакомого, из другой, далекой среды, которого не знает даже, как зовут. И это навсегда. Это ее приговор, расплата за жизнь, которую она нечаянно получила и теперь обязана забыть все, что было до расстрела семьи…

      – Обещалась ты кому другому? – долетел до нее вопрос батюшки.

      Перед глазами возник каток, Кате тогда исполнилось пятнадцать. Коньки скрипели по льду, падал мокрый снег, много фигур рассредоточилось по белому скользкому полю. А она, впервые услышав «я вас люблю, Катенька», никого не видела, только юнкера Вадима, шепнувшего ей волшебные слова, изменившие в одночасье весь мир. Потом был январь семнадцатого, помолвка и счастье от того, что ее жизнь пройдет рука об руку с Вадимом. Поцелуи в темном углу…

      Ее чуточку толкнул локтем Яуров, Катя очнулась:

      – Что?

      – Обещалась ты кому другому? – повторил батюшка.

      Каток, «я вас люблю», помолвка, поцелуи – все это в прошлом, к которому