Путешественники. Илья Шаблинский
толчком пришла страшная догадка. Позавчерашние посиделки в римском кафе, загорелый мажорный атлет с этой дурой, белой мышкой Эми. Но они же не обменивались телефонами, ни о чем не договаривались? Распрощались и все! Распрощались и на следующий день снова гуляли по Риму. И не вспоминали об этой парочке. Он не вспоминал… Вернулись в Сорренто. А наутро она отправилась за новым купальником. И, кстати, не взяла с собой дочь.
Он осознал, что хочет уйти от самого логичного объяснения, от подлой правды, от сумрака самого тяжкого подозрения. Но уходить от этого было нельзя.
Было логично, что сразу после этой мысли он вышел из номера и двинулся по коридору, пристально глядя в темно-вишневый ковер. Неожиданно возникли дети: они шли из своего номера, чтобы вместе с родителями пойти в кафе.
– Мама в душе, – сказал он, удивляясь своему ровному голосу, – подождите там, я пойду прогуляюсь… Или в кафе меня подождите.
Он вышел на улицу, названную в честь короля Виктора Эммануила, вспомнив, что улицы с таким названием есть в каждом итальянском городе, прошел до ближайшего переулка, свернул в него, прошел несколько кварталов. Это была относительно новая часть города. Он не знал, куда он идет. Один за другим шли четырех-пятиэтажные кремовые, бежевые, салатные многоквартирные дома с широкими балконами. На одном из балконов крупный, очень смуглый мужик, неторопливо покуривая, проводил Виталия взглядом. Дальше под мохнатыми стволами пальм угнездился крохотный сквер с лавочками вокруг тихо работающего фонтана. Виталий плюхнулся на одну из скамеек, потянул из кармана телефон, но тут же осознал, что не может сидеть, а должен идти, а лучше бежать – неважно куда. И, подчиняясь импульсу, вскочил и неловко затрусил от сквера дальше, вдоль улицы по узкому тротуару и вдоль вереницы пальм – уже другой породы, приземистых, тумбообразных. Бег, однако, заставил его острее ощутить грузность тела, и вскоре он, тяжело дыша, перешел на шаг. Добредя до очередного перекрестка, он остановился и хмуро огляделся. Вечер еще не успел накрыть город сиреневым покрывалом, и улицы выглядели светлыми, праздничными. Он вспомнил, что улица эта, если двинуться вправо, может привести к смотровой площадке, откуда, полюбовавшись морем и Везувием, можно было за один евро спуститься на лифте на еще один пляж.
Главное было непонятно, что с этим делать дальше. Расспрашивать ее о том, с кем это она болтала, стоя под душем? Это было бы как-то глупо. Начать серьезные следственные действия – найти момент, чтобы проникнуть в ее сумку и телефон? Виталий чувствовал, что у него не хватит на это душевных сил.
Мир вокруг него играл красками и нежился. Но все эти краски и пальмы, и сияние лазури были ни к чему. Он вдруг вспомнил фразу какого-то писателя о том, что счастье далеко не всегда спешит туда, где ему уже накрыли стол.
Аля и дети сидели в кафе и делили пиццу.
– О! Вот и папа, – заметила жена, орудуя ножом. – Ты где был-то? Мы тебе все по очереди писали. Игнорировал нас?.. Гулял? А где?
Он сел за стол и сказал, что не будет пиццу. Потом заказал