Операция «Шасть!». Александр Сивинских
публику.
– Я их ушатал, – ответствовал Никита, веско уперев на «я».
– Ну? – поразился Илья. – А я что?
– А ты велел Богарту хорошо подумать, что такое баско, и что такое баксы. И что он для себя выбирает.
– А после?
– А после под зад пнул. – Никита растопырил пальцы, изучая чистоту безукоризненных ногтей. – Довольно сильно пнул, – добавил он с одобрением.
Илья на секунду задумался. Потом слегка виновато глянул на Добрынина и пробасил:
– Никит, ты только не обижайся… Не то чтобы я тебя за слабака держу… Просто они резкие парни. Особенно Богарт. Его бы и я-то с первого раза то ли вынес, а то ли хрена. Или ты их газом траванул? Вместе со мной, а? Я ваще ничо не помню!
Никита аккуратно загасил папиросу, опустил окурок в урну, бросил в рот леденец и сказал:
– Я их пальцем не тронул. Немного поговорил и всё. Бакшиш, оказывается, тебя ровно сына любит. Отпустил с миром да ещё «отвального» пять штук бачей пообещал. Завтра в полдень подвезут. Прямо домой.
– Да брось! Где это видано, чтобы Бакшиш дал себя уговорить?
– Понимаешь, Илюха, – сказал Никита, сходя с крыльца Картафановского Дворца спорта. – Нас в Высшем военно-политическом имени Поссовета в основном тому и учили – говорить убедительно. Вот представь, у тебя на руках рота пацанвы, а за бруствером – чисто поле. И по нему работает артиллерия, авиация и до батальона мотопехоты противника. Шквал огня, прости за пафос. А тебе надо своих напустивших со страху в штаны мальчишек поднять и бросить в атаку. На смерть практически. И они понимают, что на смерть. Представил? Ты сможешь?
Илья, трезво оценивающий свои способности кого-то в чём-то убедить одними словами, без рукоприкладства, только хмыкнул.
– Так вот, я смогу. С Бакшишем, конечно, посложнее было. Но ведь и он человек.
– Что, в самом деле? – вполне натурально изумился Муромский.
– Как ни странно, – молвил Никита. – Так что ты теперь вольная пташка. Вместе со мной.
– А ты-то с чего вдруг?
Добрынин с печалью проговорил «двумя словами не скажешь» и качнул головой в сторону близких зонтиков летней пивной.
– Я вроде как на режиме… – засомневался Илья. – Но ведь, с другой стороны…
– То-то и оно, что с другой! – развеял остатки его сомнений Никита. – С категорически обратной. Которая, по сути, может, и есть самая лицевая.
– Морда буден, – изрёк Илья. – Харя Кришны.
И уже через минуту полетели с бутылочных головок крышечки, полезла с шипением через край сладкая пивная пена, и пластиковые стаканы ударились боками с неожиданно чистым хрустальным звоном.
Друзей он, впрочем, не удивил. Коли уж палка раз в год стреляет…
– Я ведь, брат, бывшую жену всё ещё люблю, – сообщил после первых жадных глотков Никита. – Элка меня тоже любит. Когда звонит раз в полгода, так и заявляет: в любой момент приючу и обласкаю. Плевать, дескать, на развод и теперешних воздыхателей.